– Вы ждали его, он приехал. И… что дальше?

Марина пожала плечами.

– Ничего. Я дала ему три таблетки, вымыла за собой все чашки и уехала.

– Почему он не удивился, когда увидел вас… у нас дома?

– Он никогда и ничему не удивлялся. По крайней мере с тех пор, как я… как я полюбила Даню Красавина. Тогда Разлогов сказал, что от меня можно ждать всего, что угодно! И это правда, душечка. Я правда на многое способна!

– Я знаю, – сказала Глафира.

– Он спросил: «Как ты сюда попала?», а я сказала, что прилетела на метле и опустилась в каминную трубу. Конечно, он понял, что у меня есть ключи, и он, конечно, отобрал бы их у меня, но не успел – ему стало плохо. Я выезжала из ворот и думала, что сейчас поеду домой, совершенно свободная и счастливая, а он на полу будет умирать, потому что у него остановится сердце. И мне было весело. Страшно, конечно, но весело.

– Вы говорите все время разное, – Глафира взялась за висок, в котором невыносимо болело. – То вы хотели, чтобы он к вам вернулся, то вы радовались, что он… умирает.

– Если бы он вернулся, я бы победила, неужели не понятно? – спросила Марина. – Но он не вернулся, и, больше того, он имел глупость сказать мне об этом! О том, что хочет развестись! Значит, мне нужно было победить каким-то другим способом, и я нашла этот способ. Три таблетки в стакане с виски, и все в порядке.

– Виски?! Вы разболтали этот препарат в виски?!

– В виски с колой, – подтвердила Марина с удовольствием. – Нужен был какой-то резкий вкус, и нечто такое, что он выпил бы залпом. И я налила ему эту гадость. И он выпил. Чтобы он не умирал у меня на глазах, я сказала, что мне только что позвонили и я должна срочно уехать. И уехала.

– Понятно, – покивала Глафира.

– Потом еще Марк напугал меня с какими-то документами, которые пропали! А у меня все документы целы. По документам я жена Разлогова.

– А Вера Васильевна?

– Она сама виновата! Потащилась к вам, стала беседовать, да еще потом и мне об этом рассказала! Я не могла оставить ее в живых. Она слишком много знала.

– О ребенке?

У Марины дрогнуло лицо.

– Об этом никто не должен знать. У меня безупречная репутация, а для меня это самое главное!..

– Зачем вы сдали его в детский дом?

Она пожала плечами.

– Он был мне не нужен. Я только начинала делать карьеру. Кроме того, он же ненормальный! Его сделал таким ваш драгоценный Разлогов, его собственный отец!

– Разлогов никогда вас не бил, Марина, – сказала Глафира. – Все было совсем не так. Вы встретили Красавина и поняли, что как раз он для вас идеальная партия, а не какой-то там бедный Разлогов с его смутной работой и не бог весть какими доходами. Вы поняли, что, если вам удастся женить режиссера на себе, вы будете звездой номер один на все времена! Боже мой, идеальная пара, новые Орлова и Александров! И вы добьетесь всего очень быстро, гораздо быстрее, чем если бы вы просто стали его любовницей. Нет, его любовницей вы, конечно, стали, но в женах вам было бы лучше! Вы тогда уже были беременны от Разлогова, но вашему гениальному и знаменитому любовнику сказали, что беременны от него. Так все было? Или по крайней мере, похоже, да? А он вместо того, чтобы кинуться разводиться с предыдущей женой, стал требовать, чтобы вы сделали аборт. Если роман с начинающей актрисой был ему вполне приятен, то становиться мужем этой актрисы и отцом он решительно не желал! Он настаивал на аборте, вы отказывались и уверяли его, что будете ему прекрасной женой. Он не соглашался и даже поколотил вас пару раз, он же темпераментная натура! Именно его машину с шофером видела Вера возле вашей дачи!