Хотя пять дней берлинской осады поначалу были славным временем! Когда можно было всерьез ощутить свою принадлежность к высшей расе, даже более высшей, чем сами немцы! В первые дни, когда по Берлину ездили передвижные трибуналы, обычный стол с красным бархатом в кузове грузовика, за ним трое эсэсманов судьями и взвод гарных хлопцив для орднунга и приведения в исполнение! Суд за дезертирство скорый – расстрелять, три секунды на приговор, давай следующего! Ну а что из приговоренных половина – это щенки, самовольно решившие домой забежать, чтобы новенькой формой ПВО похвастать – так не вы ли еще недавно от щирых козаков нос воротили, себя считая превыше, ну так получите, мордой в грязь! За дезертирство сразу к стенке, прочих же в Нойкельн – там пару домов освободили для «дахау», не в Моабит же всякую шелупонь гнать – за слушание запрещенного радио, за родственника-дезертира, за утаивание продуктов, за хранение валюты, за пораженческие разговоры! Целыми семьями, вместе с фрау и киндерами – чтобы не было соблазна сбежать с работ по разборке завалов и строительству укреплений. Наши же хлопцы по квартирам ходили – хватать, на кого донесли – пяток козаков с немцем-шуцманом, чтоб адрес указал. Ох, и развлеклись же, если там фройляйн были – а то ведь пока «неарийцами» считались, хлопцам на немецких баб даже взглянуть было нельзя – «покушение на чистоту арийской крови», и расстрел! Ну вот, сполна вкусить успели, отыгрались!

– Ще не вмерла Украина, и слава и воля! Ще нам, братья молодые, улыбнется доля!

Нет, по справедливости, германцы еще в сорок первом объявили украинцев если не настоящими арийцами, то ариизированным племенем. Розенберг хотел сделать силу, противостоящую русским, – и из-за этого даже крупно собачился с Кохом, рассматривающим население подчиненного ему «рейхскомиссариата Украина» исключительно как рабочую скотину[117]. А Геббельс однозначно поддерживал Розенберга – и был крайне раздражен Кохом за то, что тот приказал взорвать Успенский собор в Киеве с формулировкой: «Это был объект национальной гордости украинцев»[118]. Но как могли немцы оказаться слабаками, позволить москалям себя разбить? И теперь германцам, как припрет, так хенде хох и в плену баланду жрать – а храбрым козакам что делать?

– Ой, Богдане – Зиновию, проклятый гетьмане. За что продал Украину москалям поганым? Чтоб вернуть ей честь и славу, ляжем головами. Наречёмся Укрорейху верными сынами.

Мы ведь честно служили фюреру, истребляя его врагов! И пользовались его доверием, в отличие от русских – в то время, как у Власова никакой «армии» не было, он лишь по лагерям ездил, в «хиви» и полицаи вербовал, УНА уже включала в себя как элиту целую дивизию «Галичина», вымуштрованную шарфюрерами учебных центров ваффен СС, так и многочисленные полицейские полки и батальоны с восточной Украины, как номерные, так и именованные, например «Харьков», под командой некоего Александра Посевина, бывшего сержанта РККА, или 61-й имени Богуна, 62-й имени Тараса Шевченко[119]. Именно «лыцари» с Украины были основой «полицейского корпуса», который надолго запомнит бунтующая Варшава – а на Востоке и вспоминать некому, там живых не оставляли вообще, даже баб, стариков и детей!