Она принялась собирать материал. Метр того, метр другого. Шифон, шёлк, деним. Здесь были самые невероятные ткани. Вскоре она набрала их целый ворох и вышла обратно в мастерскую.

Следующий час Эстелла была полностью погружена в работу. Звуки на заднем фоне гасли, пока она подщипывала и заправляла, соединяла и подгибала, шила и подкалывала. Изначально у неё не было плана, но, как и всегда, когда в её руках оказывался материал, образ начинал материализовываться сам собой. По какой- то причине её вниманием на лестничной клетке завладели розовые ткани. Возможно, потому что ей наскучили неброские цвета, помогавшие ей не выделяться в их с ребятами аферах. Возможно, потому что она пребывала в хорошем настроении. Как бы то ни было, лоскут за лоскутом розовые ткани стали единым целым, их едва заметно отличающиеся оттенки слились в платье. Оно было одновременно сдержанным и привлекавшим к себе внимание.

Вставая, чтобы потянуться, Эстелла заметила, что в помещении стало тихо. Эстелла была здесь новенькой, но понимала, что это может означать только одно: Баронесса где-то поблизости. Дизайнеры стояли возле своих манекенов, взволнованно сцепив ладони перед собой. Эстелла подошла к своему манекену и приготовилась ждать.

В то же мгновение в помещение вошла хозяйка. Не сказав ни слова, она направилась вдоль ряда манекенов. Смеряя их по очереди взглядом, она мгновенно выдавала оценку.

– Ерунда, – прокомментировала она одну из работ. – Мусор, – бросила она про другую. Остановившись перед особо вычурным нарядом, который был сшит из множества тканей и щедро украшен бусинами, изрекла: – Вы уволены.

Наконец Баронесса дошла до творения Эстеллы. И снова остановилась. Эстелла затаила дыхание. Она чувствовала на себе взгляды других дизайнеров. Глаза Баронессы пробегали вверх-вниз по незамысловатому крою платья, она склонила голову набок. Казалось, молчание длится целую вечность.

– Неплохо, – изрекла Баронесса.

Воздух был готов со свистом вырваться из лёгких Эстеллы, но тут Баронесса достала бритву и одним быстрым движением срезала излишки ткани. Эстелла и сама собиралась это сделать, но не успела. Хотя, глядя на работу Баронессы, она должна была признать, что у неё бы это получилось не так мастерски. Несколькими быстрыми движениями бритвой Баронесса придала платью более узкий и чёткий силуэт. Ещё один взмах – и Баронесса закончила. Эстелла вздрогнула – Баронесса зацепила её своим жутковатым инструментом.

– Ай! – вскрикнула она негромко, глядя на свою ладонь. На коже выступила маленькая красная капля.

– Кто разрешил тебе говорить? – резко спросила Баронесса.

Эстелла показала ладонь.

– О, простите, – сказала она. – Кажется, вы меня задели.

– Хм-м, – произнесла Баронесса, беря ладонь Эстеллы и поднося её к своему лицу. Она пристально посмотрела на каплю крови и крикнула через плечо: – Ткань! Мне нужен точно такой же красный! – Затем, не сказав больше ни слова, удалилась.

Эстелла смотрела, как Баронесса уходит. Мысли у неё в голове неслись вскачь. Баронесса не отмела её работу. Это верно, но в то же время она не сказала, что пришла от неё в восторг. Во всяком случае, она её не уволила.