– Парень отлично окончил институт. Ему бы теперь поработать, опыта набраться. Ну, ты понимаешь.

Анатолий Михайлович понимал. В последние годы многое изменилось в нашей промышленности, и изменилось не в лучшую сторону. Если еще лет десять назад на руководящие должности всех звеньев выдвигались действительно хорошие специалисты, то теперь тепленькие места массово занимали родственники и друзья тех, кому удалось подняться повыше по иерархической лестнице. Это не сулило ничего хорошего ни стране в целом, ни отрасли в частности, все это понимали, и все были бессильны.

– Попробую, – пообещал Анатолий Михайлович, прикидывая, кому теперь нужно позвонить насчет молодого специалиста с большими претензиями.

Тут же раздался еще один звонок, и Анатолий Михайлович погрузился в привычную суету рабочего дня.

День прошел быстро, как раньше, когда ему в страшном сне не мог присниться моток хозяйственной веревки. Анатолий Михайлович этому слабо удивился. Ему казалось, что после случившегося его должны мучить постоянные угрызения совести, а мучила его только неизвестность. Еще мучила жажда, он достал из холодильника поллитровую бутылку минералки, медленно выпил, бросил бутылку в мусорную корзину и запер кабинет.

На улице заметно похолодало. Злой порывистый ветер дул прямо в глаза, продувал легкий пиджак насквозь, и до метро Анатолий Михайлович дошел быстро, обгоняя прохожих.

На этот раз все говорило о том, что в «Фермерских продуктах» о смерти молодой продавщицы известно. Глаза у пожилой женщины за прилавком были заплаканы, она переговаривалась со старушкой-покупательницей и шмыгала носом, подавая старушке хлеб. За бабкой стояли еще два человека, и Анатолий Михайлович шагнул опять на улицу. В магазин лучше наведаться вечером, когда покупателей совсем не будет.

– Катя! – крикнул он, отперев дверь в квартиру. Дома было тихо, и он испугался.

– Да, Толенька. – Жена появилась из бывшей комнаты дочери, улыбнулась, легко прижалась к нему, отпустила. В комнату дочери они почти не заходили. Комната как будто ждала Алю, которая вот-вот должна была вернуться.

Он посмотрел в ласковые глаза, поцеловал жену и неожиданно заметил, что она постарела. Катя уделяла много времени своей внешности и всегда выглядела очень молодо, намного моложе своих лет.

– Ужинать будешь?

– Давай.

Анатолий Михайлович умылся, переоделся, сел за стол. Жена быстро поставила перед ним закуски, подала его любимую еду – мясо с картошкой. Они почти не разговаривают в последние дни, с равнодушным удивлением отметил Анатолий Михайлович.

Раньше жена постоянно щебетала, что-то рассказывала, а чаще на кого-нибудь жаловалась. Жаловалась не для того, чтобы он немедленно принял меры, а просто чтобы показать, как она устала и измучена. «У соседей наверху целый день сверлили, – говорила она между делом и вздыхала. – Я думала, с ума сойду». Анатолий Михайлович жене сочувствовал. На словах сочувствовал, на самом деле до ее времяпрепровождения ему особого дела не было.

В первые годы ее жалобы забавляли, потом надоели, но и раздражения не вызывали. Это было частью его жизни, а свою жизнь Анатолий Михайлович считал вполне удавшейся.