Елена внимательно пересмотрела всё, надеясь найти какие-нибудь бумаги, в которых заключались бы сведения о жизни и судьбе прежнего обитателя. Но здесь не оказалось ничего подобного.

В следующем гроте она, к своей радости, увидела несколько книг, разбросанных в беспорядке на большом камне, заменявшем стол. Кроме них там лежало множество высохших пальмовых листьев. Елена хотела было сбросить их с камня, как вдруг с удивлением заметила, что они сплошь исчерчены какими-то голубоватыми знаками. Оказалось, что несчастный обитатель острова воспользовался тем же способом излагать свои мысли, как и она, с той только разницей, что наполнил исчерченные места какой-то краской, благодаря которой письмо легко читалось.

Елена осторожно взяла верхний лист и начала читать его. Оказалось, что письмо было написано на устаревшем французском языке и таким тяжёлым слогом, что она едва могла разобрать его. Впрочем, этому немало мешало также и её возбуждённое состояние. Она решила отложить чтение до другого времени и пошла осматривать остальные части рощи.

Под огромной смоковницей Елена нашла небольшую беседку, лёгкие стены которой состояли из полусгнивших жердей, густо обвитых ползучими растениями. На крыше лежал толстый слой сухих, почти истлевших листьев. Одна стена и половина крыши уже обвалились от времени. На задней стене висели сабля, ружьё, два пистолета с пороховницей и одежда, по-видимому, военная. Оружие было покрыто ржавчиной, а одежда казалась до того ветхой, что стоило только дотронуться до неё, чтобы она рассыпалась в прах.

Рядом с беседкой, между двумя деревьями, находился небольшой очаг, на котором среди пепла и углей стояло несколько самодельных глиняных горшков, служивших для приготовления пищи.

Дальше она нашла ещё одну полуразрушенную беседку и в раздумье вошла в неё.

«В каком пещере нам поселиться? Где будет лучше для отца?» — спрашивала она себя и наконец решила, что лучше всего поселиться в долине — там уже есть готовое жилище. «Крайний грот особенно удобен для этого, — думала она.

— Перед ним к тому же находится лужок, по которому отец может ходить без моей помощи».

В это время до слуха её донеслись звуки флейты. Елена встрепенулась и стала прислушиваться, не зовёт ли её отец. Но старик играл какой-то псалом, и мерные звуки флейты сливались с весёлым щебетаньем птиц.

Остальную часть дня Елена решила употребить на сбор плодов для обеда и на чтение найденных записок, а на следующий день она хотела перенести вещи с морского берега. Из материи она рассчитывала сшить одежду себе и отцу.

Мысли о предстоящей деятельности оживили её. Она с радостью думала о том, каким заботливым уходом и каким попечениями сможет окружить своего престарелого отца.

Планы о будущем омрачались лишь тоской по матери и далёкой родине. Воображение рисовало бесконечное число одиноких дней, которые ей суждено будет провести на этом пустынном острове.

Но в то же время какой-то голос говорил ей, что она не должна поддаваться унынию и терять время в пустых мечтах, когда на ней лежит священная обязанность заботиться о беспомощном отце, для которого она составляет единственную опору.