– Сделка, Ровена.

– А что с ней не так?

– Я знаю, что подобное обстоятельство – не самое лучшее начало для того, чтобы предаться любви. Но несмотря на то, что я все время проявлял настойчивость и напоминал тебе о том, что за тобой водится должок, и несмотря на то, что ты, должно быть, обо мне думаешь, я не мерзавец, который способен загнать девушку в ловушку и навязать ей себя силой.

– Что такое ты говоришь? – изумилась Ровена. – Ты меня не хочешь?

– Не хочу? Конечно, я хочу тебя. Я вижу, как ты лежишь на этом диване, так близко от меня, и все мое тело бунтует, требуя дать волю страсти, которую ты во мне возбуждаешь. И тем не менее я должен смириться с тем, что ты всего лишь выполняешь условия сделки, на которую пошла из страха за жизнь своей сестры. Я поставил тебя в безвыходное положение. И теперь я даю тебе возможность уйти, забыть навсегда об этой злосчастной сделке, о том, что она вообще существовала, и сообщаю тебе, что помогал тебе по собственной воле и желанию, причем с радостью.

– Но я не понимаю… Почему ты не сказал мне всего этого до того, как мы покинули корабль? Ты меня испытывал?

– В некотором роде.

– Но я не желаю, чтобы ты меня… освобождал. Если бы я сейчас ушла отсюда, то всегда чувствовала бы себя обязанной тебе. А этого я не хочу. Я хочу остаться!

– И то, что произойдет между нами, не будет сделано против твоей воли? Не станет своего рода мученичеством?

– Нет.

Тобиаса поразила ее твердая решимость. Он не ожидал, что она уступит, добровольно отдастся ему, когда он предоставит ей возможность уйти. Но она разрушила все преграды, стоявшие между ними. Что он должен думать теперь? И почему он неожиданно почувствовал себя скорее побежденным, нежели победителем?

Он выдохнул ее имя и поцеловал ее в губы, а потом припал к ее шее. Она ахнула и откинула голову назад. Он навис над ней, опираясь на руки, желание изменило его лицо почти до неузнаваемости, а на виске тяжело билась жилка.

– Ты ведь знал, что это случится со мной, Тобиас? Ты знал, что я не смогу устоять перед тобой. – Она зарылась пальцами в его волосы и блаженно закрыла глаза.

– Так ты хочешь меня, Ровена?

– Так сильно, что меня это пугает.

– Тогда поцелуй меня, – глухо приказал он.

И она повиновалась. Положив ладонь ему на затылок, она раскрыла губы, словно предлагая себя, и поцеловала его так же страстно, как он ее минуту назад. Он застонал от наслаждения. Поцелуй стал глубже, и он почти потерял самообладание. Она извивалась под ним, а его ласки становились все смелее, он узнавал тайны ее тела с опытностью и уверенностью искушенного любовника. Он был нежен с ней, его ладони скользили по ее коже намеренно медленно, проникая повсюду, в самые затаенные уголки. Он будто смаковал каждое свое новое открытие. Ровена чувствовала, что пылает в огне. Она невольно коротко всхлипнула от внезапного удовольствия.

И когда она уже думала, что вот-вот взорвется от переполняющих ее ощущений, он коленом раздвинул ее ноги, и лег на нее, и взял ее, а она прижимала его к себе, стонала и тонула в море наслаждения, смешанного с болью. Его тело было гладким, дерзким и неутомимым, он входил в нее раз за разом, не останавливаясь ни на мгновение. Они слились в одно целое; упругое стройное тело внизу поддавалось, уступало, отдавало ему все свое желание, страсть и любовь. Больше не было ни его, ни ее, лишь одно существо – настолько идеально они дополняли друг друга в этом прекрасном, возвышенном акте любви.