Женщина выдержала провоцирующий взгляд сына, пытаясь хоть как-то понять этого человека, которого она когда-то родила, но при этом совершенно не знала.

— Ты не можешь и никогда не могла ничего сделать, чтобы изменить меня. Я такой, мама… — Киллиан улыбнулся. — Но тебя переполняет чувство вины не из-за этого. — Он осторожно положил руку ей на плечо, но этот жест был далек от какой-либо нежности или заботы. — Я ненавижу тебя, и всегда ненавидел, и тебя, и отца, за то, что вы принесли меня в этот мир и заставили жить… И этому не может быть прощения…

Он отнял руку от ее плеча и с удовлетворением отметил, что женщина сдалась. Она снова опустила глаза, и, похоже, окончательно.

Киллиан решительно зашагал прочь, и через пару мгновений он уже забыл о своей матери: его ум был занят тем, что должно было произойти в ближайшее время.

— Что сказать твоим братьям?

Он в удивлении остановился и обернулся. Женщина не смотрела него, она так и стояла, опустив глаза, на пороге дома. Он попытался сосредоточиться, чтобы изобрести какой-нибудь злой, зверский ответ, но ничего не получилось.

— Скажи, что все, что у меня было, я отдал на благотворительность. Они ничего не получат, — заключил он. И, раздраженный сам на себя за то, что не сказал матери на прощание какой-нибудь гадости, он наконец вышел за пределы сада через маленькую калитку.

Осень в этом году наступила раньше времени. Небо казалось свинцовым и угрожало в любой момент прорваться дождем; всю прошлую неделю тоже лило. В воздухе разливался приятный запах опавших листьев и травы, намокшей от дождевой воды. Он шел по неасфальтированной дороге в сторону национального шоссе, как когда-то в юности. За последние несколько месяцев Киллиан поправился, и причиной тому было не только более здоровое питание, но и смена образа жизни. Жизнь в деревне, сон не менее пяти часов в сутки, отсутствие какого-либо давления на психику — все это положительно сказалось на его здоровье. За долгие летние дни он даже успел слегка загореть.

Вежливо приподнимая руку в приветственном жесте, он здоровался со всеми, кто попадался навстречу. На лица можно было не смотреть, потому что в этой деревеньке все друг друга знали, и кто бы ни повстречался на пути, обязательно здоровался в ответ. Выйдя из деревни, он направился к мосту. Начал накрапывать дождик. Мимо проехала машина, и водитель приветственно посигналил Киллиану; тот не успел рассмотреть, кто сидит за рулем, но помахал рукой в ответ.

Вопреки всем собственным предположениям, он продолжал жить с матерью. В этот дом он вернулся сразу после того, как его уволили с последней работы в Нью-Йорке. Для того чтобы остаться здесь, у Киллиана было три серьезные причины.

Во-первых, вопрос работы стоял ребром. То ли действительно из-за кризиса, то ли просто мотивируя свое поведение кризисом, ни одна из компаний, куда он отправлял резюме по обычной или электронной почте, ему не ответила. Каждый день он читал объявления в газетах и в Интернете и отправлял пару писем в неделю, но безрезультатно. Поэтому сейчас его вполне устраивали бесплатная еда и крыша над головой.