Думаю, пока я рассказал достаточно. Об остальных приключениях и о том, как в результате тысячи перипетий я оказался за 1200 километров от дома в кабинете Анджелы, я расскажу в следующей книге.
Да, рано или поздно я расскажу эту историю до конца… Мама и папа, готовьтесь!
Я всегда была образцовым ребенком: отлично училась в школе, была хорошо воспитана, вежливо говорила со старшими, друзьями семьи, родственниками и посетителями, каждый день приходившими в наш дом. Я всегда улыбалась, одевалась аккуратно и была собранна. Я никогда не создавала родителям сложностей – напротив, это они мне их создавали (и пусть они не сердятся на меня, если читают эти строки). Помню слова, которые звучали в мой адрес чаще всего: «Пожалуйста, будь умницей!» или «Ты хорошо себя вела?»
Я задаюсь вопросом: была бы я той же воспитанной и вежливой девочкой, если бы эти тошнотворные, унизительные и обескураживающие фразы не били мне постоянно по ушам, словно отбойный молоток? Я никогда не понимала, почему я должна «быть умницей» и не могу вести себя так, как считаю нужным. Я точно не превратилась бы в чудовище и не вела бы себя ужасным образом! Зачем же меня заставляли носить маску образцового ребенка, которым родители хотели меня видеть? Почему они хотели считать себя более хорошими людьми и лучше себя чувствовать благодаря тому, что у них идеальный ребенок, а не благодаря тому, что состоялись как личности? Казалось, все идет как по маслу… Я была ребенком, о котором можно только мечтать… Но что за этим стояло? Я боялась темноты, не спала по ночам, писалась до четырнадцати лет, у меня часто случались вспышки ярости по отношению к матери, и, когда мы оставались с ней наедине или в кругу семьи, я часто грубила ей… Мне хотелось оставить место и для мистера Хайда[3], скрывавшегося внутри меня…
Это видели все, но куда хуже было то, чего никто не мог себе вообразить, что чувствовала одна лишь я, – и прекратилось это всего несколько лет назад (именно поэтому я задаюсь вопросом, не продолжают ли слова и поступки родителей влиять на нас и во взрослом возрасте). Я жила в молчании (когда я пыталась выразить свои чувства, ответом чаще всего было: «Да что не так? Тебе всего хватает…»), чувствовала себя очень неуверенно. Мои мысли скакали, словно спятивший кузнечик: то «У меня достаточно хорошо получается?», то «Не хочу этим заниматься… Но что будет, если я об этом скажу?», то «А вдруг они разочаруются во мне?» И это еще не весь спектр эмоций, которые испытывает человек в подобном состоянии: целые дни он проводит в страхе и тревоге, каждую секунду готов анализировать и осуждать свои поступки, выискивает ошибки и стремится как можно лучше выглядеть в глазах окружающих. Человек в этом состоянии изо всех сил пытается действовать так, как ждут от него взрослые, он плывет по мутному бурлящему морю, гребет из последних сил, чувствуя печаль и усталость.