— Наливай! — Обезвреживание меня Волковым однозначно следовало обмыть!

Теперь выпили уже впятером — змеелюды-лаборанты от предложения, конечно, не отказались. Уровень напряжения сразу снизился, а я сама повеселела — обезвредил он, ага.

— А ничего, что единственный демон в Академии — это сам лорд Сирис?

— Да ладно… — выпалили змеелюды хором. Я кивнула.

Потом потянулась сладко, улыбнулась и попросила:

— Расскажите, что еще после нашего исчезновения произошло. И кстати, тот набат, от которого сотрясались стены Академии, он чему посвящался? Как его объяснили?

Оказалось, объяснялся как есть — моим побегом из тюрьмы…

Да и в остальном в Академии всё было не в пример спокойнее, чем в первом облагодетельствованном одной попаданкой мире. Исчезнувшую принцессу объявили демоном, студента Волкова — героем, который всех спас. Сирис остался нераскрытым, на своей должности. Гадкая доносчица Базя тоже никуда не делась — по-прежнему училась и жила в той же комнате, но заметно погрустнела.

— Это потому, что заработка лишилась, — хмыкнув, прокомментировала я.

А вот дальше кое-что приятное всё-таки прозвучало…

— У оборотней большие проблемы, — сказал Сскарум.

— Снова блохи завелись? — ехидно фыркнула я, а змеелюд неожиданно кивнул.

Я удивилась безмерно, а чешуйчатые, которые сидели впритирку друг к другу и, кажется сами того не замечая, держались за руки, принялись объяснять:

— Блохи вернулись, и теперь их иммунитет вообще зашкаливает. Но это еще цветочки, у блох появился магический элемент!

— То есть? — нахмурилась я.

— Блохи теперь заводятся только у самцов, — сообщил Сскарум, — и знаешь, что действительно интересно? Они до определённого момента не кусают. Живут себе спокойненько, копошатся в шерсти, и даже кровь не пьют.

Мной мстительный оптимизм немного притух, а туманная оговорка про «момент» не впечатлила.

— Чем они тогда питаются, если кровь не пьют? — поинтересовалась Светлая леди.

— Без понятия, — ответил Сскарум.

— А что за «момент»? — встрял Лаарим.

Сскарум расплылся в совершенно невероятной, предельно кровожадной улыбке. Сказал:

— Блохи активизируются в том случае, если самец-оборотень плохо поступает с девушкой. То есть изменяет, издевается или просто врёт.

Змеелюд замолчал, а я застыла, осознавая сказанное.

А когда поняла — присвистнула. Вот это я дала!

— Хуго, наверное, рад? — спросила, не скрывая иронии.

— О… Хуго в полнейшем восторге! — Сскарум оскалился. — Просто не знает, куда этот восторг девать!

Я гадко хихикнула, и мы с лаборантом чокнулись.

— Кто такой Хуго? — вмешался Хрим. — И что он натворил?

Светлая леди махнула рукой, прося подождать, а сама поинтересовалась судьбой еще одного персонажа:

— Что с Ататриэлем?

Чешуйчатые переглянулись, и ответил уже Шширум:

— Все думают, что Ататриэль помутился рассудком, но мы, зная тебя и твои способности, не уверены.

— А если конкретнее? — подтолкнула одна попаданка.

Шширум шумно вздохнул, но глянул хитро.

— Эльф подался в отступники, — неожиданно выдал он. — Когда лорд Сирис объявил тебя демоном, Ат заявил, что ректор врёт, а ты, наоборот, святая. Где-то раздобыл твой портрет и воздвиг в своей комнате алтарь. Он утверждал, что ты умеешь творить чудеса и, в частности, исцелять прикосновением. А демоны исцелять, понятное дело, не могут.