Семь лет прошло, как родилась последняя седьмая доченька. Двое старших деток уже отдельно жили своими семьями. И вдруг Василиса стала замечать, что поправляется. Животик округлился, но не было никаких признаков токсикоза. Женщины на работе успокоили: «Да это у тебя естественные возрастные изменения». А женщина, как водится, с живота полнеет. Да и по работе каждые три месяца медосмотр проходила. Все в порядке. Ближе к концу августа все же пошла в сомнениях к женскому врачу. Мысли разные были в голове. Подумалось даже: если все же опять беременность, то уж точно – на аборт. Посмотрел ее женский врач и говорит: «Половина срока уже, милая. В декабре родишь». Вышла Василиса, голова как в тумане, слезы рекой. Домой пришла, легла на кушетку. Жить не хочется. Сорок девять лет и на сносях. Позор-то какой. Как с этим жить? Как людям в глаза смотреть? Бабка, старуха рожать собралась! И тут ребеночек впервые дал о себе знать – зашевелился в животе. Как будто тяжелые мысли матери услышал и пожалел. Да что уж поделать, печку топить надо, детям кушать готовить, воды натаскать и на работу. В общем, утерла слезы и пошла дальше жить. Дети по-разному восприняли эту новость: старшая дочь, уже сама ставшая матерью, промолчала, средняя осудила, сказала, что лучше из дома уйти, чем такой позор терпеть.

В крепкие декабрьские морозы, за несколько дней до дня Святой Варварушки родилась у Василисы девочка. Крепенькая, здоровенькая. Отец назвал младшенькую дочь Евгенией, Женечкой. На дворе декабрь семидесятого года, Василиса со своей младшей доченькой-Женечкой выписалась из роддома. Шла домой и думала: «Стыд-то какой, хоть бы соседи не увидели». Всю зиму от стыда своего никак не могла оправиться, боялась с младшей доченькой на улицу выходить. Только форточку открывала, чтобы девочка могла свежим воздухом подышать. Но пришел апрель, наступило Благовещенье. Помолилась, закутала своего последыша в одеяло и пошла на улицу, чтобы малышка подышала свежим воздухом. Стоит ни жива ни мертва. И тут сосед покурить вышел. В этот момент сердце у Василисы сжалось в комочек, и одна только мысль: «Вот бы сейчас земля разверзлась, чтобы так и уйти туда, провалиться от своего стыда и позора». А сосед говорит: «Здорова, Ильинична (это он так к Василисе, по отчеству)! Ну, кто там у тебя родился? Как зовут?» Женщина, как во сне, отвечает: «Здравствуй, Паша, дочка у меня. Женечкой назвали». Сосед отвечает: «Вот счастье-то какое! Женя. Красивое имя. У меня летом тоже второй родится, если будет дочка, Ильинична, я ее тоже Женькой назову». Покурил сосед и говорит: «Ты, Ильинична, не переживай. Хлеба хватит – выкормишь, воды хватит – выпоишь. Меня мать в пятьдесят один год родила. И посмотри, какой я орел». Василиса только пролепетала: «Спасибо, Паша». А у самой в тот момент будто крылья выросли. Захотелось взлететь и благодарить, благодарить, благодарить… Бога и соседа Пашу. С тех пор стала свою дочурку каждый день на улицу выносить, чтобы дышала весной. А у соседа Паши летом родилась дочка, и он, действительно, назвал ее Женечкой. Через год у старшего сына Василисы Ивана тоже родилась дочь. Чтобы поддержать маму, он свою дочурку тоже назвал Женей. Так и росли вместе Женя большая и Женечка маленькая.