После этого свидания мы могли бы наконец-то уехать с Кристианой в Рим. Но отъезд сильно осложнился, так как выяснилось, что Лариса Павловна, оказывается, тоже отпросилась у Андрея на несколько дней отдохнуть с Бертончини в ее доме в Тоскане, то есть выезжает вместе с нами…

Это было для меня не слишком радостное событие во-первых потому, что машина оказывалась набитой битком, а во-вторых нам было дорого время, тогда как Лариса тут же отложила выезд на вечер, который тянулся до бесконечности. Было ясно, что мы с Димой, связанные детьми, уже не погуляем по вечернему Риму. Не говоря о том, что мы ехали в нежилую квартиру, то есть нужно было еще где-то поужинать.

Забросив вещи в эту квартиру уже поздней ночью, мы все потащились в ближайшую забегаловку, но тут зазвучал Ларисин голосок: «Кристианушка, ну, мы, конечно, с тобой здесь есть не будем. Пойдем в какой-нибудь ресторан»…

Я внутренне чертыхнулась — это после всех обещаний «с радостью» посидеть с нашими детьми, чтобы отпустить нас в Рим, который она знает наизусть. Получив ключи от квартиры, мы попрощались с нашими дамами у подъезда и поплелись наверх укладываться спать…

Но не успели мы переступить порог дома, как услышали звонок в дверь. Это была снова госпожа Бертончини. «Дима, — обратилась она к моему мужу, — Лариса просила передать, что она просит тебя сопровождать нас ночью по Риму».

«Что-о-о?» — завопила я тогда.

«Нет-нет. Я ничего не знаю, — залепетала Кристиана, — это Лариса просила». Она делала точно такое же ударение на имени Лариса, какое Лариса делала, ссылаясь на имя Андрея. Но в тот момент мне почему-то не было смешно и я решила поставить точку: «Мало того, что из-за нее мы потеряли день, она желает теперь заполучить еще моего мужа на ночную гулянку, после которой он будет не в силах оторвать голову от подушки… То есть завтра нам будет уже не до Рима. Она что, совсем с ума сошла?»

«Но Лариса просит, потому что по ночному Риму женщинам без мужчины ходить не принято», — неуверенно продолжала Бертончини, вопросительно поглядывая на Диму. «Ну, что я могу сделать? — замямлил он. — Ольга не разрешает»… Я была вне себя и набросилась на него: «„Ольга не разрешает?“ Это что за ответ? Ольга тебе не разрешает»…

Не успели мы опомниться, как в квартиру влетела разъяренная Лариса Павловна, за которой едва поспевала Бертончини, влетела такой, какой она мне запомнилась на Звездном бульваре с воплями «варенье забирать?» Только на этот раз ее «колбасило» по поводу такси, которое она требовала немедленно к подъезду. Вызов этого такси сопровождался базарными воплями мадам Тарковской, рассчитанными на наш слух.

Затем они урулили в ночной Рим без мужчины, а мы ненадолго погрузились в сон, который был прерван поздним возвращением наших дам домой. Дверь в нашу комнату была закрыта, но Лариса сделала все, чтобы мы проснулись, безудержно хохоча и громко что-то рассказывая.

Тут я поняла одно — для меня это разрыв навек. Я просто не могла ее видеть.

Утром мы быстро собрались. Вышли на улицу вместе с Бертончини, которая сделала для меня копии страниц своей записной книжки с замечаниями Тарковского, записанные мной, и мы своим семейством отправились смотреть Рим весьма бегло.