Я закинул сумку на плечо и замер.

Мисс Уоткинс махнула рукой.

– Ты не обязан ничего отвечать. Это было очень давно, и все же воспоминания очень живы, как вчера, так и сегодня, и завтра и послезавтра. Такова нескончаемая природа борьбы. – Она мягко улыбнулась. – Но мне помогли. И я хотела бы, чтобы с тобой было так же.

Я напрягся.

– Всю мою жизнь люди пытаются меня исправить. Хотя этого не требуется.

– Я понимаю, что ты можешь чувствовать, но, пожалуйста, не сдавайся. Старайся, борись, пока наконец не поймешь, что заслуживаешь счастья. Потому что это так.

– Я буду счастлив. Как только окончу школу, обналичу свой чек на наследство и перееду в Париж. Или Лиссабон. Или Мадрид…

Тревожная морщинка между бровями мисс Уоткинс стала глубже.

– Еще больше изолироваться от всех не кажется здравым решением. Особенно с наличием большой суммы денег и зависимостью.

– А какие у меня альтернативы, миссис Уоткинс? – Мой тон был жестким, но сердце умоляло услышать ответ, в который оно могло бы поверить.

– Остаться здесь, поближе к дому, и задуматься о том, что я сказала о программе в университете. Помимо того, что твой талант будет развиваться, там существуют службы психологической помощи студентам…

– Ответ неправильный. Это не дом. Здесь для меня ничего нет.

И никого. После того, как Ривер уедет…

Мисс Уоткинс вздохнула.

– Ну хорошо. Но если ты передумаешь или захочешь поговорить, то я всегда готова тебя выслушать, Холден. Пожалуйста, помни об этом. Ладно?

Я проглотил комок внезапных нежелательных эмоций.

– Хорошо, – ответил я и мысленно все же оставил дверь приоткрытой, лишь на щелочку.

В ту ночь гостевой дом своей пустотой вызывал приступы клаустрофобии. Я пытался писать, но от царапающего звука ручки по бумаге приходилось стиснуть зубы. Малейший звук казался громким, усиливая чувство одиночества и превращая его в живое, дышащее существо.

Я бросил ручку, ручку Ривера, и направился к морозильнику, где меня ждала новая бутылка Ducasse. Холодный, морозный воздух коснулся кожи, пробуждая воспоминания об Аляске. Меня ждала очередная ночь пьяного бреда, за которой последует еще одно похмельное утро. И снова по кругу.

Я захлопнул дверцу.

– Вполне возможно, – сказал я, ни к кому не обращаясь, – быть сытым по горло собственным дерьмом.

Я переоделся в пижаму и халат, плюхнулся на диван с пакетом сырного попкорна и принялся переключать каналы. Я уже начал отчаиваться в поисках приличного фильма, когда остановился на «Вечном сиянии чистого разума». Фильме о парне, у которого из памяти стерлась его бывшая девушка.

– Везучий ублюдок, – пробормотал я и нажал кнопку воспроизведения.

Если бы я мог, я бы стер Ривера Уитмора из своих мыслей, начиная с самой первой секунды, когда я его увидел.

Тогда в твоей жизни останется еще меньше хорошего, чем сейчас.

Через несколько минут раздался стук в дверь. Я открыл и увидел Беатрис. На ней были брюки, жакет поверх блузки в цветочек, а на руке висела сумочка.

– Мистер Холден, я на день уезжаю домой, но сначала хотела узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

– Я в порядке, спасибо.