Я один.

Я выдержал пристальный взгляд Ривера, пока он не врезался в одного из своих приятелей-футболистов, Донти Уэзерли. Взгляд самого высокого футболиста метался между Ривером и мной, как будто он что-то прикидывал в уме, складывал дважды два. Я оттолкнулся от стены и потянул Ронана за рукав.

– Пойдем.

– Зачем?

– Шевелись, Венц. Позже объясню.

Мы направились в противоположную сторону от Ривера, но тупоголовый оглянулся через плечо.

– Уитмор?

Я поморщился.

– Господи, повтори еще раз, чего уж там? Тебя только половина школы услышала.

– Почему тебя это волнует?

– Потому что это касается только его, когда, как, и вообще если он признается.

Ронан фыркнул.

– И все же вы уже целых три месяца ежедневно трахаете друг друга взглядами. Думал, ты с этим покончил.

– Я да. Он стеснительный спортсмен, собирающийся продолжить свою звездную карьеру в НФЛ в ущерб своей личной жизни. А я хоть и открытый гей, но психически неуравновешенный миллиардер, который покинет страну в ту же секунду, как диплом окажется в моих потных ладошках. В какой вселенной у нас может что-то получиться?

– Вся эта хрень ни черта не значит. Если вы друг другу не безразличны, то поймете это.

– Как будто все так просто, – пробурчал я. – И вообще, с чего ты вдруг стал экспертом в вопросе секса, а? Потому что Шайло Баррера регулярно тусуется с нами в Хижине? Вы двое прошлым вечером смотрелись довольно мило.

Ронан промолчал.

Я тяжело вздохнул.

– Так оно у нас и происходит. Ты держишь свою личную жизнь в секрете, пока я выворачиваю свои кишки тебе на колени.

Мы вышли в коридор, где нам пришлось разойтись по разным классам. Он шагнул ближе и навис надо мной. Не человек, а зверь.

– Все это? – Он покрутил пальцем в воздухе, имея в виду всю школу. – Ничего не значащая мишура. Чушь собачья. Если ты чего-то хочешь, то должен за это бороться.

– К сожалению, это должна быть битва для двоих. Для него, – я постучал пальцем по виску, – и для меня.

– Мистер Венц. – Утренний воздух прорезал голос заместителя директора Чаудера. – В мой кабинет. Сейчас же.

Я склонил голову набок.

– Опять? Ты там аренду платишь?

Он пожал плечами.

– Как я уже сказал. Все это чушь.

Чаудер прокашлялся.

– Венц!

Ронан последовал за Чаудером навстречу своей судьбе. Вероятно, очередному отстранению от занятий, я же отсалютовал ему и напел прощальный марш, а затем направился на английский.

В классе мисс Уоткинс прогуливалась между рядами, возвращая наши эссе-автобиографии. Нам было поручено написать рассказ от первого лица о самом несчастном дне нашей жизни. Я подумывал о том, чтобы притащить свой чемодан с дневниками и бросить их мисс Уоткинс на стол, но я не хвастун.

Я написал о Рождестве и своем походе в Хижину, но в абстрактных терминах. Разделил себя на двух персонажей: реального и того, который существовал как плод воображения другого. Два человека, один брел по снегу к озеру, другой под дождем вдоль пляжа. Один боролся с физическими проявлениями ПТСР. Другой напился до бесчувствия. Все закончилось тем, что оба персонажа наконец-то впервые встретились в отражении зеркала в ванной.