Деятельность «высочайшего шефа» имела для русского военного флота самые разрушительные последствия. Поскольку грамотно руководить своим ведомством он был не в состоянии, царили бардак и хаос. Как вспоминал позже на допросах адмирал Колчак, строили не те военные корабли, какие требовались, а те, на которые находились деньги. В результате получился не флот, а скопище разнотипных «коробок». Построили несколько могучих линкоров – для мелководной Балтики, где для кораблей такого класса попросту не было должных боевых задач – исключительно для того, чтобы «верфи не простаивали». И продолжали начинять снаряды порохом, хотя флоты других государств уже перешли на новые взрывчатые вещества, по мощности в несколько раз превосходившие порох. Англичане – на лиддит, японцы на – «шимозу» (мелинит), немцы – на тротил. В морских сражениях русскому флоту это аукнулось самым кровавым образом…
«Семипудовый» упоенно воровал. И по широте души не жалел денег на свою одну, но пламенную страсть – женщин. Последней его в России любовницей стала француженка Элиза Балетта, из французской труппы, выступавшей в Мариинском театре. Великий князь не скупился – француженку украсили драгоценности ценой в миллионы.
Как веревочке ни виться… Алексей Александрович оказался единственным ворюгой из Дома Романовых, чья карьера прервалась в результате огласки. И какой! Незадолго до падения Порт-Артура, в ноябре 1904 года, разразился скандал в Михайловском театре, куда «семипудовый» заявился со своей французской пассией, у которой на шее красовалось дорогущее бриллиантовое ожерелье (по другим источникам – крест из огромных рубинов).
Самая что ни на есть респектабельная публика (очень многие знали и понимали очень многое) балерину натуральным образом освистала. Ей кричали: «Вон отсюда!»; «На тебе кровь наших матросов!» (Пожалуй, второй выкрик, учитывая ассоциации, работает именно на версию о рубиновом кресте – рубин, известно, алый, как кровь…)
Через пару недель, накануне сдачи Порт-Артура, толпа народа уже попроще двинулась громить Алексеевский дворец «семипудового». Стянув большие силы полиции, толпу удалось разогнать, но до того успели выбить во дворце немало окон.
С тех пор великий князь уже не рисковал показываться на публике. Потому что пару раз ему кричали в лицо: «Князь Цусимский!» (собственно говоря, это подпадало под закон об оскорблении царской фамилии, но кричавших ни разу никто не пробовал задержать).
Ну что тут сделаешь? Пришлось, мысленно обливаясь горючими слезами – такая кормушка из рук уплывает! – подавать в отставку. Николай ее моментально принял – скандал и в самом деле зашел слишком уж далеко, выплеснувшись на люди… «Семипудовый» отбыл в Париж, где и склеил ласты три года спустя – жаль, что не десятком лет раньше. Совершенно бесполезные Либавский порт и Либавскую крепость еще за год до его смерти полностью демонтировали, вывезя все вооружение…
Великий князь Михаил Николаевич ушел в «аграрный уклон»: пользуясь своим положением наместника Кавказа, крайне выгодно для себя спекулировал большими земельными участками – через посредников. Конечно, очень может быть, через еврейских, но в данном случае, как и во всех прочих, национальность шестерок не имеет ни малейшего значения…