Идет второй день, Росси, а ты уже позволяешь себе пошлые мысли о своем соседе.
Я схватила пульт и начала переключать каналы, пока не остановилась на какой-то громкой, неприятной рекламе, в которой не было ровно ничего сексуального.
Бекетт вышел из ванной.
Он выглядел просто шикарно, притом что его одежда совсем не была дорогой. Он надел аккуратные темно-синие джинсы и голубую рубашку, которую не стал заправлять внутрь. Под неприятным искусственным светом лампы его волосы поблескивали, немного напоминая золото. «С медным отливом», – подумала я, и художница во мне начала перебирать разноцветные карандаши, чтобы подобрать правильный оттенок. Я бы использовала краску с эффектом хрома, чтобы нарисовать его волосы и щетину. Кобальтовый или сапфирово-синий, чтобы передать цвет глаз…
Бекетт вверх-вниз провел рукой перед моими глазами.
– Эй, все нормально?
Я моргнула.
– Да, извини. Ты выглядишь…
Ошеломительно.
– … хорошо. Очень хорошо.
Его взгляд смягчился, а вот выражение лица – нет. Я заметила, что это происходит довольно часто. Его лицо сообщало одно, хотя глаза говорили совсем о другом.
– Спасибо, – сказал он. – Ты тоже очень хорошо выглядишь.
«Мы оба выглядим хорошо, – подумала я. – Сложно найти в языке более безликое слово. Но тогда почему между нами бьют электрические разряды?»
Я поднялась с дивана.
– Подходит ли мой внешний вид для знакомства с инспектором и его женой?
На губах Бекетта заиграла легкая улыбка.
– Идеально. В смысле, все нормально. Ты выглядишь нормально.
Нормально. Младший брат слова «хорошо».
«Идеально» мне нравилось больше.
Между нами воцарилась густая тишина, но звонок в домофон разбил ее на осколки. Бекетт подошел к двери.
– Рой?
– Собственной персоной, – раздался жизнерадостный мужской голос. – Мы ждем вас в такси.
– Сейчас спустимся.
Бекетт снял с крючка у двери мое пальто. Я потянулась за ним, но Бекетт держал его, немного разведя руки, готовый помочь мне одеться.
– А говорят, что все рыцари перевелись, – проговорила я, поворачиваясь к нему спиной и просовывая руки в рукава.
– У моего дедушки были отличные манеры, – проговорил Бекетт, поднимая пальто к моим плечам.
– Он хорошо тебя им обучил, – мягко произнесла я.
Бекетт молча застегнул ветровку и натянул на голову вязаную шапку. Я взяла зонт, и мы пошли вниз по лестнице.
7. Зельда
1 декабря
– Знаешь, Коуплэнд, – произнесла я, пока мы спускались, а звук наших шагов эхом отражался от грязных стен, – у меня такое чувство, что я иду встречаться с твоими родителями.
– Они не мои родители, – ответил он.
Его голос прозвучал так холодно, что я вздрогнула, но, когда мы подошли к двери в подъезд, на его лице было написано сожаление.
– Рой и Мэри – хорошие люди. Уверен, они тебе понравятся.
Я кивнула и решила оставлять остроумные комментарии при себе. Он явно, как и я, не хотел говорить о своих родителях и семье. Уж я-то должна была это понять. Кто, если не я?
Рой и Мэри Гудвин стояли рядом с такси. Оба сверкали лучезарными улыбками, словно гордые любящие родители перед выпускным, – что бы там ни говорил Бекетт. Мэри – полноватая женщина с каштановыми волосами до плеч – обняла Бекетта, а потом поднесла к его лицу руки, одетые в перчатки, и взяла в ладони, чтобы получше рассмотреть.