– Черт побери, – проговорил я с набитым ртом. – Это просто нечто!

Она удовлетворенно улыбнулась и присела обратно на диван, держа в руке тарелку салата, который приготовила для себя. Но при этом вид у нее был совершенно рассеянный. За следующие несколько минут я два раза ловил на себе ее взгляд, но она тут же его отводила.

Когда это случилось в третий раз, я обернулся к ней.

– Так, ладно. Рассказывай, что происходит.

Она легонько, но как-то дергано пожала плечами.

– О чем ты?

– Что с тобой сегодня творится? Кофе, эпичный секс, эпичный сэндвич…

Она попыталась бросить на меня один из своих фирменных взглядов, но на этот раз у нее не получилось.

– Я просто хочу…

– Что ты хочешь, малышка?

Она взяла со столика пустые тарелки.

– Ты наелся? Пойду брошу посуду в раковину.

Я вытер салфеткой рот и пошел за Зельдой на кухню. Она стояла спиной ко мне, сгорбив плечи.

– Зельда, поговори со мной, – я повернул ее к себе лицом. – Что случилось?

Она покачала головой, и волосы упали ей на лицо.

– Ничего не случилось.

– Ну, я же вижу, что это не так. Давай, рассказывай.

– Я не знаю. Не знаю, что со мной не так. Просто… Ты мне важен, и я хочу… Я хочу…

Я приподнял ее подбородок и отбросил волосы с лица, а потом вытер две слезинки, которые катились по ее щекам.

– Ты хочешь делать мне приятное?

Я использовал такое банальное слово, что ожидал услышать от нее какой-нибудь остроумный комментарий, но ее глаза снова наполнились слезами, и она кивнула.

– У меня нет опыта в отношениях, и я не знаю, как быть для парня хорошей девушкой. И я проснулась сегодня с непреодолимым желанием… Не знаю. Мне хотелось сделать тебя счастливым. Это ужасно? Можно ли сказать, что я поступилась принципами феминистического движения?

Прежде чем я успел ответить, она насухо вытерла глаза.

– Не знаю, что сегодня со мной такое. Наверное, гормоны или что-то в этом духе. Не обращай внимания.

– Я не могу не обращать внимания, – сказал я. – И я тебя понимаю.

– Правда?

Я знал, что в ее груди живет чувство, похожее на надувающийся шарик. Такое чувство, которое испытываешь на американских горках, когда в первый раз оказываешься на самой высокой точке. Когда замираешь в небе, зная, что тебя ожидает падение. Резкий спуск вниз. Он одновременно внушает тебе ужас и восторг. Ты несешься к земле быстро, как молния, но вместе с тем нестерпимо медленно, пока тебя не поймает гравитация.

Я где-то читал, что мы влюбляемся точно так же, как засыпаем: сначала медленно, но потом все происходит мгновенно.

И мне, и Зельде было тяжело озвучивать свои чувства. Она рисовала их чернилами на бумаге, а я вкладывал их в слова и отправлял в конверте, чтобы так и не получить ответа. Но вот высказать их вслух…

– Я люблю все, что ты делаешь для меня, – сказал я.

Той ночью я снова прижимал Зельду к себе и ощущал в ее маленьком, но сильном теле все, что она чувствовала, но не могла выразить словами. Возможно, именно поэтому я так крепко обнимал ее каждую ночь. Чтобы мои чувства просочились сквозь ее кожу посредством какой-нибудь диффузии. Я лежал без сна, прислушиваясь к дыханию Зельды и грудью ощущая мягкое тепло, исходящее от ее тела. Я думал о том, что миссис Джей уезжает в Австралию – на другой конец света.