– Ой, спасибо, Томас, накормил! – поблагодарил Чаки, отодвигая пустые коробки.

– Да пожалуйста, Чаки. И вот что – мне нужна пушка.

Чаки закашлялся, потом посмотрел на то, как Брейн с тщательностью хорошего робота протирает тряпицей части разобранных пистолетов, сказал:

– Томас, у тебя два ствола – куда тебе третий?

– Эти два придется отдать, а я не хочу ходить голым.

Чаки вздохнул. С одной стороны, существовали строгие инструкции – следить, чтобы у объекта контроля не появилось оружие, но с другой, «объект контроля» давно превратился в Томаса, а что касалось стволов – у него уже была пара, так чем тут мог повредить третий?

– Выбирай, – сказал Чаки, взвешивая на ладонях свое оружие. – Вот «девятка», а это – одиннадцать миллиметров. А вот – четыре миллиметра. Тоже иногда бывает не лишним. Правда, отдача бешеная за счет перевеса пороха, но бронебойные пули разгоняет как надо. Я им редко пользуюсь, но иногда без него как без рук.

– Я возьму «девятку».

– Как знаешь, – пожал плечами Чаки, убирая в наплечную кобуру крупный калибр.

Потом поднялся и, вздохнув, спросил:

– Что будет с Фиби, Томас?

– Порядок будет, если ты не станешь дергаться.

– Но они ее все еще мучают! – воскликнул Чаки, инстинктивно хватаясь за кобуру, где сейчас не было «девятки».

– Успокойся. Это в твоем понимании они ее мучают, а в их понимании – ищут причину технического сбоя.

– А они ее найдут?

– Нет. Причина находится на компактном сервере, который мы с тобой прикрепили к стене здания, помнишь?

– Помню, – кивнул Чаки.

– Нужно подождать, когда они поймут, что ничего не могут сделать, и тогда они спишут Фиби, после чего можно как-то откуда-то ее выкупить. Понимаешь меня?

Чаки кивнул, но по его глазам Брейн видел, что тот не понимал, пребывая во власти своих сновидений, заблуждений и много чего еще, что скрывалось под страшным термином – механофилия.

– Мне пора, у меня сегодня куча дел, и я не представляю, как со всем этим справлюсь, Томас.

– Всегда справлялся, Чаки, почему не справишься сейчас?

– Раньше я не был механофилом, – сказал тот и ушел, оставляя Брейна наедине с его размышлениями.

Спот дожидался Резака не более получаса – в его дальнем обиталище среди рощи из натуральных бангкокских деревьев, которые не прорастали в здешних местах из-за отсутствия в почве ванадия, поэтому выращивались искусственно, при добавке ванадия порциональными автоматами.

Резак вышел в лимонно-желтом пластиковом фартуке, забрызганном кровью, и с огромным разделочным ножом в руках.

– Ну, чего тебе? – спросил он недовольно, и Спот в первые мгновения не мог ответить – даже он был поражен тем, насколько подходила кличка Джона к его облику.

– Что вы делали, сэр? – невольно вырвалось у Спота.

– Разделывал оленя.

– О! Вам поставляют их из Лонгвилла?

– Из какого Лонгвилла? У меня тут ферма из настоящих зверей. Иногда я сам их режу, разделываю и готовлю натуральное мясо.

– Но… оно же вредно, все ученые по ТВ-ящику трендят об этом, – напомнил Спот, который прежде никогда не позволял себе подобного в присутствии босса.

– Все твои ученые – мудаки.