— Что за вопрос? — поинтересовалась миссис Гастингс.

— Миссис Саймондс хотела бы взять на себя ответственность за Бобби, чтобы я могла уехать в Лондон, — сказала мисс Аддертон.

Диана подняла руку, призывая к молчанию: — В действительности, я бы хотела сделать нечто большее. Я хочу усыновить вашего племянника.

Миссис Гастингс в шоке обхватила рукой своё горло.

— Вы никогда словом не обмолвились про усыновление! — воскликнула мисс Аддертон.

— Не говорила, поскольку не знала, осуществимо ли это. Для начала мне надо было поговорить об этом с моим адвокатом, — она сделала паузу, — Я стану не просто законным опекуном Бобби. Я стану его матерью. Он станет мне сыном. Подумайте об этом, мисс Аддертон. Я смогу сделать для него то, что вы никогда сделать не сможете. Вы никогда не сможете отправить его в надлежащую школу или купить ему надлежащую одежду. Когда он станет старше, я смогу наставить его на наилучшую жизненную стезю. Я смогу обучить его всему, что нужно, чтобы добиться успеха. Настанет день, и Хайбери Хаус достанется ему. Жизнь его я смогу сделать незаурядной.

— Вы не можете вот так запросто сторговаться и обменять одного сына на другого, — сказала миссис Гастингс.

Глаза Дианы злобно сузились: — Моего сына не заменит никто, и ничто его не вернёт. Всеми фибрами моей души я желала бы, чтобы ключи в Зимний сад я спрятала бы тогда понадёжнее или чтобы я выдрала ядовитые растения все до одного в этом саду! Я никогда не перестану сожалеть о том, что моими последними словами ему было «поди прочь». Он был моим сыном, — голос её сорвался, — Он был частью меня, самой лучшей частью, и здесь есть лишь один человек, кто близок к пониманию того, что я чувствую, кто по-настоящему понимает, каково это — его потерять.

— Бобби — пятилетний мальчик, — сказала мисс Гастингс.

— А я — мать его лучшего друга. Бобби и я всегда будем связаны нашей общей потерей.

— Я ещё могла бы понять ваше желание усыновить Бобби, будь он сиротой, но у него есть семья. Вот же стоит его родная тётя, — мисс Гастинг указала на мисс Аддертон, бледную как смерть.

Диана прикрыла глаза. Как ей убедить этих женщин? Первый раз за долгое время она могла представить свою жизнь, не ограниченную лишь стенами этого дома. Она не желала быть раздавленной тяжестью своего горя, полностью уйдя в себя. Она хотела раскрыть объятья и отдать всю свою любовь этому ребёнку.

— Вы точно можете это сделать? — услышала она, оторвавшись от своих дум, как переспрашивает её миссис Гастингс.

— Мисс Аддертон, если вы улучите минутку, чтобы хотя бы взглянуть в те документы, что подготовил мой адвокат …

— Я сделаю это, — оборвала её на полуслове мисс Аддертон и сгребла к себе со стола все бумаги скопом, — Я это подписываю, и Бобби ваш?

— Да, — выдохнула Диана, — Об остальном позаботится адвокат.

Мисс Аддертон опустила взгляд к бумагам, сплошь покрытым машинописными строчками.

— Стелла… — начала, было, Миссис Гастингс.

Мисс Аддертон обернулась к ней: — Бэт, я не могу быть для Бобби матерью.

— Никто тебя и не просит быть ему матерью, — сказала Миссис Гастингс.