– Да, аванс нужно выплатить, я согласен, – сказал Гайдаров. – И подготовил его. Четверть суммы. Устроит?

– Половину. Обычно мы берем четверть, но ты сам создал сложные условия. И потому я требую половину.

– Теперь ты создаешь риск для меня. Половина – это слишком много. А вдруг вы оба запьете, получив деньги? Или просто смотаетесь?

– Не переживай. Насколько я помню, разговор шел не только о двух заказах. Мы любим долговременную работу. Половину…

Гайдаров вздохнул, но не с сожалением, а решительно.

– Тогда напишешь мне для страховки расписку. Укажешь, какую сумму получил и за что. Если смотаешься, расписка пойдет в дополнение к документам для розыска – и станет как раз недостающим звеном в цепи доказательств. Моего имени в расписке присутствовать не должно. Просто пишешь, что получил от гражданина Азербайджана такую-то сумму и указываешь, за что.

Как он сам себя подставил! Я и надеяться не смел на такую удачу.

– Хорошо. Только в этом случае и ты мне напишешь бумагу, где скажешь, что нанял нас для выполнения работы, за которую выплачиваешь аванс. Называешь сумму аванса, а какую работу, можешь не писать.

– Это зачем?

– У меня есть в Азербайджане авторитетные друзья. Я навел уже о тебе справки. Сказали, что доверять тебе можно, хотя отметили твою жадность. Следовательно, я не могу довериться тебе полностью – ты можешь не произвести окончательного расчета. Если я предъявлю своим друзьям твою расписку, тебя даже дома за хвост возьмут.

– Я после срока с уголовным миром почти не контактирую, – поморщился Гайдаров. – Если только вынужденно.

– Они сами с тобой будут при необходимости контактировать. Напишешь?

– Напишу, – согласился он.

Дибар приподнялся в кресле и сунул под себя руку. Я тут же положил свою ладонь под курткой на рукоятку пистолет-пулемета. Но он вытащил не оружие – хотя оно в кресле, возможно, тоже было, – а большой черный пластиковый пакет с деньгами и стал отсчитывать. Граната мешала считать: указательный палец был продет в кольцо, а перебирать стодолларовые купюры левой рукой было неудобно. Тем не менее мои надежды не оправдались и гранату из рук он не выпустил.

Я терпеливо ждал, наблюдая за тем, как он ведет счет. Это отняло у нас немало времени. Даже чайник на кухне дважды закипал. Видимо, Абдурашид, чтобы не уснуть в такое позднее время, пил крепкий чай. Наконец счет был закончен.

– Забирай, – сказал Гайдаров. – Можешь не пересчитывать, я к деньгам отношусь аккуратно и в счете не ошибаюсь.

– Я следил, как ты считаешь. Теперь – бумагу…

– Абдурашид, бумагу и ручку, – потребовал Дибар.

Мирзаев прошел мимо меня из кухни во вторую комнату, вынес оттуда тонкую стопку бумаги и ручку. Я тут же написал расписку, потом перевернул лист и придвинул к Гайдарову. Он прочитал и сложил лист вчетверо.

– Абдурашид, мне какой-нибудь пакет для денег. Не прозрачный только, – показал я, что тоже не равнодушен к комфорту.

Бугай принес с кухни хозяйственный пакет, в который я стряхнул баксы. Кажется, такие пакеты обычно используют для сборки мусора, вкладывая их в ведро.

– Теперь ты пиши, – потребовал я от Гайдарова.