Постепенно мешки с песком закончились. В плотине оставалась одна небольшая промывина, типа свища. Тогда мужики скомандовали наполнять мешки навозом. В воде он должен был разбухнуть и закрыть этот свищ. Мы сделали пару попыток, но они не удались. Мешки почему-то развязывались, навоз выплывал на поверхность, и его уносило прочь. Мужики всё критиковали-критиковали наши действия, пока один из курсантов не крикнул:

— Хватит болтать. Идите и сами покажите, как надо делать!

Как ни странно, это подействовало. Трое пьяных мужиков разделись. Женщины стали их останавливать, но они всё равно взялись за эти мешки с навозом (его как раз подвезли на телеге) и опустили их в промывину. Половина мешков развязалась. Но мужики тем не менее ныряли в воду, швыряли навоз и без мешков, стараясь заткнуть этот свищ. Теперь уже мы стояли и улыбались. И кто-то из нас сказал:

— Ну, всё точно, как в анекдоте про молодого и старого ассенизатора.

А анекдот такой. Два мужика, молодой и старый, пришли выкачивать дерьмо из колодца. Сначала в колодец полез молодой, но у него ничего не ладилось. Тогда старый прыгнул в колодец, несколько раз нырнул, завинтил нужную гайку, закрыл необходимый кран, и дерьмо стало уходить. В очередной раз выныривая из него, старый говорит молодому: «Учись, парень, пока я жив. А то так и будешь всю жизнь разводные ключи подавать. Неучем и помрёшь!»

Ситуация действительно была анекдотической. Сами того не желая, мужики выполнили ту чёрную работу, на которую посылали нас. Мы радовались, что Бог нас уберёг от грязной работы, что в дерьме были не мы, а командовавшие нами мужики. А те, в свою очередь, улыбались, довольные тем, что показали заезжим курсантикам, как надо работать. Женщины смеялись тоже. Словом, все были довольны собой.

В том же лагере под Богоявленском произошёл ещё один забавный эпизод. В одно из воскресений нас поставили дежурить на дальний бомбосклад, расположенный на достаточно большом расстоянии от аэродрома. Обмундирование наше, надо заметить, к тому времени уже заметно поизносилось, и мы решили устроить во время дежурства «постирушки». Погода была прекрасная, солнечная. Мы разделись, оставшись в одних трусах, и постирали свои гимнастёрки и брюки.

Потом стали загорать и забавляться свободой. Не помню, кто начал первым, но мы стали швырять в друг друга невесть откуда взявшейся побелкой. Через пару минут все были перемазаны. Конечно, не избежали сей участи и остававшиеся на нас трусы. Кто-то предложил постирать и их — всё равно вокруг на десяток километров, мол, никого нет. Недолго думая, мы подхватили это предложение и постирали и трусы. В самом деле, не надевать же на грязное бельё чистую форму! При себе мы оставили подсумки и оружие, кто — карабин, кто — автомат.

В карауле мы стояли не по два часа, как положено, а по четыре. Потому что и охранять-то было нечего. Один бомбосклад, представлявший собой небольшую огороженную землянку, и такой же небольшой подземный склад. Сами мы или находились в сторожке, или спокойно загорали, бродя вдоль ограды. И вдруг, как потом нам рассказывали ребята с КП, наблюдавшие за нами в бинокли, все часовые, ходившие вразвалочку вдоль склада, попрыгали один за другим в окопы. Они позвонили с КП в соседний караул, чтобы узнать, что у нас происходит. Тот доложил: всё спокойно. Видели только, как к складу подъехала грузовая машина с людьми в кузове. А мы вдруг попрыгали с оружием в траншеи.