- То есть, ты не в обиде? - А это мой голос. - За метро. За суд. За всё.

Максим из недавнего прошлого покачал головой.

- Нет. Говорю же, это Судьба. Мироздание убрало меня с шахматной доски, просто ты стал той фигурой, благодаря которой оно это сделало. Причём, снова ирония, оно убрало меня не просто так, а совершило рокировку, поставив тебя, моего врага, на моё место. Если есть бог, Вань, а утром я это узнаю, то у него отменное чувство юмора.

- Да уж, точно, отменное! - не мог не согласиться я.

- Так что, брат, теперь это твоя ноша, твой крест. Теперь ТЫ должен выполнить это задание и взорвать ту чёртову ИНФОРМАЦИОННУЮ бомбу. Теперь ты должен рассказать народу Марса о её верхушке, о том, как эти святые люди, которых так активно хвалят СМИ, чуть было не грохнули миллион соплеменников. Просто так, без особой надобности, чтобы всего лишь обезопасить тыл, на который нам и нападать было нечем. Заметь, я не спрашиваю тебя, я лишь сообщаю об этом.

Я на записи некоторое время размышлял, после чего кивнул.

- Знаешь, брат, я не удивлён. Честно. У меня так складывается жизнь, что... - Вздох. - В общем, чего-то подобного следовало ожидать.

- Очередной квест? - усмехнулся Макс.

- Да. Ключевое слово 'очередной'.

- Понимаю. Вот тебе задание, и крутись как хочешь. Бывает.

Я помолчал, и серьёзно ответил:

- Я это сделаю, Макс. Обещаю. Чего бы это ни стоило. К тому же, если теперь струшу я - меня тоже расстреляют за какое-нибудь глупое недоразумение. А предупреждён - вооружён.

Мы засмеялись, оба. Он хлопнул меня по спине ладонью.

- Спасибо, брат. Спасибо, что тебе не всё равно. Хотя это мой народ, а не твой. У тебя свой народ, а ты...

- Так, тишина! - скомандовал я на картинке и потянулся к бутылке. Налил две полные рюмки. - За победу. Чтобы у НАС всё получилось.

- За победу! - поднял свою рюмку Макс и мы чокнулись.

- Теперь слушай, где записи... - продолжил говорить Макс, даже не закусив.

* * *

Запись закончилась, экран погас. Я обернулся к залу... В котором стояла полнейшая тишина. Все, и молодые ссыкухи, и опытные ветераны, сидели под впечатлением. Но меня интересовала всего одна девушка, та самая, ради которой я и устроил сегодняшнее представление.

- Свет! - произнёс я. Не так уж и громко, но в тишине слова эти прозвучали резко. Словно раскат грома. Искин зажёг освещение, и по залу начала катиться, набирая обороты, первая, пробная волна - люди начали отходить от увиденных и пережитых вместе с героями эмоций. Я не дал ей разойтись и вскинул руку, не отрывая глаз от Васильевой.

- Светлячок!

В зале снова воцарилась тишина. Васильева подняла глаза. Я продолжил, уже увереннее:

- Лана, я знаю, у тебя есть какие-то связи со СВОИМИ, - выделил это слово. - Вот здесь, - вытащил из принесённой с собой шкатулки связку жетонов, - память о тех людях, кто сражался тогда на вольфрамовом. - Подошёл к ней и положил связку на стол. - Передай их куда надо, пусть отдадут... Родственникам там, не знаю - у вас же есть что-то вроде домов памяти и такого прочего?

- Есть. - Васильева скупо кивнула и взяла в руки связку. Жетонов там было много, около сотни. Огромная такая связка, где на каждой из пластин были выбиты имя, позывной, группа крови и прочая важная информация для опознания тела в случае чего. Тем, кто планировал оказаться в эпицентре полуторасотмегатонного взрыва, такие были ни к чему. А родственники могли остаться, и сейчас, через десять лет, узнать, что их близкие и знакомые люди не 'пропали без вести', а погибли, как герои... Мне кажется, это правильнее.