Я быстро кивнула:

– Представить не могу, что тебе пришлось пережить во время оккупации.

Мэри провела рукой по волосам.

– Просто ужас, Анна. Мне повезло, что я, американка, все еще здесь. Во многом помог французский, я учила его в колледже. Документы, которые Эдвард… – Она запнулась, словно упоминание его имени ее ранило. – Он сделал все необходимые бумаги. Удивительно, что меня не схватили, ведь я участвовала в Сопротивлении.

– Мэри, как страшно… Ты такая храбрая.

– Нацисты проводили чистки. Стоило что-то не так сказать или сделать, тебя сразу отправляли на допрос. Выселяли бедные еврейские семьи. – Она остановилась, указывая на дверь: – В этом доме жили три семьи. В соседней квартире – четыре человека. Мы пытались их спасти, но опоздали. Не знаю, вернутся ли они когда-нибудь…

– Ах, Мэри…

Она встряхнула головой, словно отгоняя воспоминания – возможно, слишком болезненные, – и достала носовой платок.

– Прости. Я думала, что смогу тебе все рассказать, но боюсь, это слишком тяжело…

Я взяла ее за руку, заметила маленький розовый шрам и сразу вспомнила Бора-Бора.

– Пожалуйста, – сказала я, – давай не будем говорить о прошлом.

– Боюсь, оно меня никогда не оставит, – вздохнула Мэри.

Я попыталась сказать что-то хорошее:

– Но город спасен.

– Да, и это чудо. Мы думали, что его сожгут вместе с нами.

– Мэри, – осторожно начала я, – как ты здесь оказалась? Из-за письма, что я дала тебе перед отъездом с острова?

– Если бы ответ был так прост… Нет, зря я сюда приехала.

На мгновение я пожалела, что отдала письмо и не уберегла Мэри от этих страданий. Но иначе она бы не оказалась в Париже. Не нашла Уэстри. Не позвонила. Я изумилась, как переплетались наши истории, надеясь, что всех все-таки ждет счастливый финал.

– Куда теперь? – спросила я, внимательно вглядываясь в ее лицо, надеясь увидеть улыбку или свет в глазах, хоть какой-нибудь признак надежды. Но Мэри мрачно посмотрела в окно:

– Пока не решила.

За окном блестели огни, и мне стало легче при мысли о том, что где-то там, в этом городе, – Уэстри.

– Ты пойдешь завтра со мной в больницу? Я ужасно нервничаю перед встречей, после… После стольких месяцев.

На мгновение взгляд Мэри прояснился.

– Конечно, пойду. Знаешь, Стелла тоже здесь.

– Правда?

– Да, с прошлого месяца.

– А Уилл?

– Тоже. У них скоро свадьба.

– Чудесно. Буду рада ее увидеть.

– Несколько дней назад они отправились на юг. Она огорчится, что вы разминулись.

– Во сколько нам завтра выходить?

– Посещения начинаются в девять. Возьмем такси. Твоя комната прямо по коридору – вторая дверь налево. Ты, наверное, устала. Иди, отдохни.

– Спасибо, Мэри, – сказала я и взяла сумку.

Прежде чем отправиться в спальню, я еще раз оглядела гостиную. Мэри неподвижно сидела на диване, опустив руки на колени и глядя на Сену и сияние освобожденного Парижа.

Я почувствовала – здесь, в этих стенах, что-то произошло. Что-то трагическое.

Вдали показался Американский госпиталь, и я сжала руку Мэри, глядя на огромный фасад. Солнечная погода не смягчила вид сурового здания.

Я повернулась к Мэри:

– Почему оно такое…