И когда это он успел?

— Официальных версий две: из — за рекламы — раз, из — за политики — два.

— А неофициальные? Например — какие — нибудь случайности?

— Не знаю, — Главный поджал рот, похожий на куриную попку — Хотя, если вдуматься, возможны миллион вариантов, миллион версий, и притом — самых неожиданных.

— Насколько мне известно, Листьев со времен «Взгляда» и «Темы» политикой напрямую не занимался. «Час Пик» — не в счет, там ведь без «Подробностей», — очень осторожно предположил Обозреватель, которому теперь, после случившегося, очень не хотелось писать о политической подоплеке убийства, тем более, что свою собственную версию он давно уже выстроил.

— Любой, кто появляется на экране каждый день, так или иначе занимается политикой, — Главный прищурился, закурил и, откинувшись на спинку кресла, продолжил: — Вольно или невольно. Хрюша и Степаша из «Доброй ночи» — тоже… Такой вот парадокс.

Что он такое несет? Может, с директором ФСК перепутал?

— Я тебе вот что скажу: не надо слишком сильно углубляться…

— Это насчет чего?

— Насчет будущего обозрения… Можно сделать анализ ситуации на Останкино и, как говорится, попасть «пальцем в глаз».

— То есть?

— Угадать букву, — ответил Главный достаточно уклончиво, однако Обозреватель прекрасно понял, что он имеет в виду. — А потому дам тебе дружеский совет, как профессионал профессионалу: сделай лучше хороший, светлый, лирический такой материал о личности покойного… Ну, на тему: «Знаете, каким он парнем был? Как на лед он с клюшкой выходил?..» Это — безопасней всего. Знаешь, сколько стоит гроб Листьева?

— Знаю, — поморщился Обозреватель.

— То — то, у тебя столько денег нет, хоть ты год свои халтурки будешь гнать… Встреться с его друзьями, поговори, повздыхай… Ну, и так далее… А насчет версий убийства — не надо, не советую. Да и другие найдутся, без нас. Больше общих фраз, меньше конкретных имен, это создает ощущение загадочности и недоговоренности — мол, вот, зажимают Гласность, не дают свободы слова. Чем больше прочувственных свидетельств друзей и соратников, тем лучше… И эффектней. Читатель это любит. Сейчас, скорей всего, начнется тихое помешательство, народ на кухнях сидит, на портрет по телевизору смотрит, и каждый свою версию выстраивает. И все — вздыхают: ах, как жалко… Знаешь, почему наше издание популярное? Почему мы до сих пор на плаву?

— Почему?

— Да потому, что читатель, или зритель — как тебе угодно, находит в нем то, что хочет найти… Надо уметь нравиться людям. Такая вот нехитрая игра. Как в «Поле чудес» — традиционная игра со зрителями. Секрет успеха, так сказать. Впрочем, если хочешь наступить на грабли, можешь писать, все что вздумается. Изучай документы, встречайся с людьми, стриги компромат, играй в Шерлока Холмса и так далее…

— Но в любом случае надо высказать свою версию убийства, — возразил Обозреватель, прекрасно понимая, что без этого материал не пойдет. — Так сказать, «черно — белое кино»: вот он каким замечательным парнем был, вот он какой хороший, добрый, чудесный, умница, а его взяли и…

Щелкнул зубами, вновь в нору спрятался, и только жабры равномерно раздуваются, усики шевелятся хищно в проточной воде…