Первую мысль Обозреватель забраковал сразу же, хотя искус назвать заметку вроде «Его взгляд был честен», «Прощальный взгляд» или «Взгляд через оптический прицел» конечно же, подмывал.

Фантазия у журналистов вообще очень скудна, слаборазвита фантазия (особенно у искалеченных журфаком), и такая идея наверняка пришла в голову не только ему — сколько теперь по всей Москве сидит таких борзописцев, как он, и за ночь строгают?! Десятка три, не меньше, а то и больше… А сколько на радио, на телевидении?

Впрочем, на телевидении, если верить Главному, завтра забастовка.

Тоже самое и со вторым: «Убийство в Поле Чудес», «Киллер — это страшное слово из шести букв»… «Кровь на барабане»… Почему — то некстати вспомнилось: был в семидесятые такой шлягер, какой — то проходимец мелодию из гитарного «Романса» Гомеса списал: «Барабан был плох, барабанщик — бог…»

Пошловато звучит — в смысле названия про барабан, который из «Поля…» Да и не все знают, что такое киллер, особенно в провинции; туда, на её счастье еще не дошли лучшие достижения современной цивилизации.

«Капитал — шоу «Смерть Влада». Одиннадцать букв, угадайте слово.»

Ну, это уже слишком, народ как прочтет — в столицу с дрекольями ринется, редакцию спалит.

Теперь — «Тема», «Час Пик». Еще хуже. Половина борзописцев обязательно напишет, что «Час Пик» стал его звездным часом, а другая половина — что «Тема» его жизни была… Благородной, справедливой, гуманной, что он… Ну, и etc.

Надо что — нибудь такое — просто и со вкусом. Проникновенно — проникновенное.

Допил кофе, выкурил сигарету, вздохнул.

Нет, лучше без названия: таких случаях материал лучше всего пускать без шапки — просто как текстовочка под фотоснимком.

Уселся поудобней за компьютером и понеслось: тук — тук, тук — тук, тук — тук — тук — туктуктуктук…

Главный, прочитав принтерную распечатку, молча сунул её в папку «на ближайший номер» — значит, никаких возражений. Оно — то и понятно — профессионал, три тысячи шестьсот знаков соболезнования не проблема…

— Ну, теперь поговорим о главном.

— Обозрение?

— Да, обозрение. Точней — большая статья, на вторую страницу… Это не обязательно обозрение…

Обозреватель насторожился — точно хищная рыба, выглядывающая из норы, высматривающая проплывающих наверху глупых светлобрюхих плотвичек и ярких, броских красноперок — ну, кого? Пошевелил спинным плавником, отряхнул с хвоста ядовито — зеленую болотную ряску, оскалил мелкие треугольные зубы…

Кого?

Кому там спинной хребет перекусить, чьей кровью водичку окрасить?

Ведь ясно — в этой смерти надо будет кого — нибудь обвинить, а вот кого?

Сейчас узнаем кого…

Хищно взмыл к люстре, сделал крутой вираж, хвостом пошевелил, невзначай задел потолок — вон, какой склиский след на побелке, поднырнул под стол и — на прежнее место. И только пузырьки маленькие рядом, в иле булькают, наверх всплывают…

Ну?..

— Значит, так, — Главный, поднявшись со своего места, подошел к двери, проверил, плотно ли она заперта, уселся вновь, — я тут кое с кем поговорил…

Посмотрев на часы, Обозреватель механически отметил: половина десятого.