Подошедшие стали вытаскивать Сергея из телеги.

– Стой! – вдруг всполошился один. – У него спина липкая.

Он понюхал выпачканную ладонь.

– Кровью пахнет.

– Так ведь стрельба была у Еремина моста.

– Точно!

Сергея перенесли в дом, зажгли керосиновую лампу. Керосин был в дефиците, и его получали только пособники немцев – полицаи, староста.

– У него спина в крови и рука.

– Стягивай тужурку, я за Федоровной побегу.

Кто такая Федоровна, Сергей не знал, и когда полицай стал стягивать с него китель, он застонал.

– Ах ты, Господи, беда какая! Кто же это вас так, господин начальник?

– Партизаны, – простонал Сергей. – Напали у моста, из автоматов посекли… Другие как?

– Не смотрели еще.

– Так посмотри!

Полицай выбежал, а Сергей осмотрел обстановку. Обычная комната в сельском доме, только на стене большой портрет бесноватого фюрера. Стол, шкаф, несколько стульев. Наверное, для полицейских нужд есть другое здание.

Полицейский вернулся.

– Не знаю, как и сказать, господин начальник…

– Говори…

– Митяй, то есть Говоров, и Кузьмин убиты. Оружие на месте. – Полицейский поставил в угол винтовки убитых.

– Чего молчишь? – чувствуя в его словах некоторую недосказанность, поторопил полицая Сергей.

– Так ведь это… Лиза…

– Ранена?

– Убита. В голову, наповал. – Полицейский делано вздохнул.

– Вези ее к родне, пусть похоронят.

– Слушаюсь, господин начальник.

– Нет, погоди. Где этот… второй?

– Корнев?

– Ну да, с головой у меня что-то…

– Так за лекарем ушел. Федоровна не доктор, но все же санитаркой в больнице до войны работала, перевяжет.

– Тогда подожди, когда они придут. Пистолет мой где?

– Вон в кобуре с ремнем на стуле лежит.

– Автомат мой из подводы забери и аусвайсы у убитых. Утром старосту позови, надо похороны организовать.

– Так точно! – Чувствовалось, что полицай раньше проходил военную службу.

Послышались голоса, шаги на крыльце, и в комнату вошел полицейский с женщиной.

– Вот Федоровну привел.

– Корнев, отведи лошадь с убитыми в полицейский участок.

– Слушаюсь.

Оба полицейских, стуча сапогами, вышли. За окном прогрохотала колесами по улице одна повозка, за ней другая.

– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас?

Женщина средних лет осмотрела Сергея.

– Так, рана на левом плече. – Женщина ловко перевязала Сергею руку.

– Повернись на правый бок. Не пойму я что-то: вся спина в крови, а раны нет.

– Из руки кровило сильно.

– Голос у тебя, Петр Васильевич, изменился.

– Праздновали вчера у бургомистра, потом бой, крови потерял много.

– Ну да, бывает. Давай помогу раздеться, в кровать лечь.

До сих пор Сергей лежал на досках пола, прикрытых домотканой дорожкой.

Женщина ловко стянула с него сапоги, стащила галифе, помогла подняться, провела в соседнюю комнату и уложила на кровать, полутораспальную, с панцирной сеткой. Такие кровати были в деревне редкостью, и Сергей понял, что женщина в этом доме уже бывала и с расположением комнат знакома.

– Лизку жалко, дурочку.

– Почему?

– Из-за тебя погибла. Чего ей у бургомистра было делать? Сидела бы себе дома – цела бы осталась.

– А полицаев, значит, не жалко?

Женщина промолчала, но ее молчание было красноречивее слов.