– Парень рисковать многим будет, – заявил Гладков, – его селяне ненавидеть будут, вслед плевать. Ваш-то начальник против себя многих настроил – я имею в виду грабежи, поборы, а может, и казни.

– Все было, – вздохнул кадровый разведчик. – Репутация у полицейского гадкая, просто отвратительная. Зато немцы ему верят. Ну, все складывается в масть! Если согласишься, я тут же по рации шифровку дам, чтобы тебя в наше Управление откомандировали. Некоторое время в отряде посидишь, пока мы досконально все сведения о Савченко соберем – я имею в виду привычки, манеру поведения. Продумаем, как акцию тихо провести, чтобы его тобой подменить.

– Боязно мне, – прямо сказал Сергей, – свои же люди презирать будут, а то и шлепнуть могут в спину.

– Понятно, риск. Сдрейфил, значит.

– Не хочу быть в глазах людей предателем. Рано или поздно война закончится, и в меня при встрече пальцем тыкать будут.

– Это ты правильно насчет конца войны сказал. Только его приближать всеми силами надо, и в белых перчатках это не получится.

– А что же вы сами в полицаи не пошли?

– Соображения у командования есть. Значит, так, времени у нас нет. До отряда еще топать и топать, впрочем, как и вам. Три минуты даю на раздумье.

Сергей повернулся к Гладкову, надеясь на его помощь, подсказку. Но старшина напустил на себя непроницаемый вид, и лицо его было каменным, беспристрастным. Если бы Сергею предложили взорвать мост с эшелоном немецким на нем – даже ценой жизни, он бы и не раздумывал: воспитан так был, патриотом. Но ходить в обличье полицая? Мерзко, и душа протестует.

Командир посмотрел на часы. Стрелки светились фосфором – у немцев такие были. Стало быть, трофей. А с другой стороны посмотреть – командир просит его помочь. Не водку в отряд пить зовет, не избу ладить – о деле просит. И Сергей решился:

– Хорошо, я готов!

– Вот и ладненько! – обрадовался кадровый разведчик. – Старшина, сообщи командованию – командиру разведроты или ПНШ по разведке, что…

– Заремба моя фамилия, сержант, – перебил его Сергей.

– …Что сержант Заремба остается в моем распоряжении до особого указания, – невозмутимо продолжил кадровый разведчик. – В разведуправление ГРУ я радиограммой сообщу непременно.

– Слушаюсь.

– Пора, старшина. И нам, и вам идти далеко, а темного времени всего три часа.

Гладков обнял Сергея на прощание:

– Бывай! Думаю, еще свидимся.

А кадровому разведчику честь отдал, приложив ладонь к виску.

Группа разведчиков бесшумно исчезла в ночи.

– Ну, будем знакомы, – повернулся к Сергею кадровый разведчик. – Мой оперативный псевдоним – Сова. Свою фамилию на время забудь, в отряде для всех ты будешь…

Командир секунду подумал:

– Янус.

– Имя странное. Немецкое?

– Греческий бог, о двух лицах. Как раз для тебя, двуликий. А у радиста – Конотоп, город есть такой. Время!

И снова пеший переход, только не в сторону передовой, а на запад, дальше от фронта.

Сергей волновался: как встретят его в отряде? Не раскроют ли его полицаи в первый же день? Как ему вести себя с полицаями? Раньше он в них только стрелял, а теперь придется общаться. Сдерживаться надо, улыбаться, а хочется схватиться за нож. Тревожно в груди, такой резкий поворот в судьбе – прямо на сто восемьдесят градусов. Был разведчиком, а вот сейчас предстоит стать полицаем, форму черную надеть. Сдюжит ли? Не актер же он, чтобы лицедействовать!