Но выглядело все реально, многие ничего не заподозрили: мало ли на фронте случаев трагической гибели солдат и офицеров?

Через несколько дней прибыл новый «особист», и некоторое время он пытался опрашивать бойцов, даже осколки мины из бревенчатой стены ножом выковыривал. Но вел он себя смирно, к разведчикам попусту не приставал. То ли сам понял, то ли надоумил кто – каждый хотел на войне выжить. Только одни под пули шли, а другие за их спинами отсиживались. Бродил потом по дивизии неясный слушок, но доказательств не было, так он и затих со временем.

Начальник разведки отдал приказ: добыть «языка», и желательно – офицера. Приказать легко, а как его добыть? Ночью офицеры в землянках спят, часовые по траншее ходят. Причем немцы несли службу ревностно, на посту не спали. Единственное, в чем они делали себе поблажку, – так это курили. Разведчикам эта вредная привычка на руку была, необычным запахом часовой выдавал свое местоположение.

Рядового из траншеи утащить проще, но толку мало: иной раз «язык» знал только фамилии командиров взвода, роты и батальона. На том его познания и заканчивались. Ни расположения батарей, ни местоположения командных пунктов, а уж тем более планов командования такой «язык» не знал. В общем, обычный рядовой – «язык» никчемный. Возни и риску много, а выхлоп нулевой.

Группа, шедшая в поиск, была большой – пятнадцать человек. Группа делилась еще на две части – тех, кто осуществлял непосредственный захват, и группу прикрытия.

Сергей, как новичок в разведроте, попал в прикрывающие. Его задачей, как и других, было не допустить гибели «языка», охранять группу захвата от неожиданностей и боестолкновения.

Сопровождающий группу сапер полз впереди, снял две противопехотные мины уже почти у немецких траншей и вернулся назад.

Передовую траншею группа преодолела легко. Часовой только что прошел, повернул за изгиб траншеи, и разведчики поодиночке и без звука, как тени, перемахнули препятствие. Со второй линией было проще: часовых меньше и солдаты беспечные.

Старшина Гладков вел группу целенаправленно и на небольшом привале объяснил:

– Мы «языка» взяли месяц назад, и он сказал – медсанбат в деревне, вроде полевого госпиталя. В основном – легкораненые, нам вполне сгодятся.

Разведчики понимающе кивнули. Наши бойцы при легких ранениях тоже лечились в медсанбате при дивизии. При ранах серьезных оказывалась первая помощь, и раненый переправлялся в госпиталь.

Немцы госпитализировались в полевые госпитали при любом, даже пустяковом ранении. Нашим бы такое и в голову не пришло, зачастую санинструктор перебинтовывал на месте, и боец нес службу дальше. Дело было в том, что немец за ранение получал нашивку и после выздоровления ему полагался кратковременный отпуск на родину.

У немцев была очень хорошо развита система поощрений: пехотинец сходил три раза в атаку – получил значок, как и танкист за три атаки, причем за пять атак значок был бронзовый, а не алюминиевый. Любой сослуживец или прохожий в тылу мог видеть – герой идет, и это не считая медалей и орденов.