На исходе Средневековья красный цвет вступает в бурный и противоречивый период своей истории. Его статус первого из цветов, "главного цвета", начинают оспаривать, и в последующие столетия эта тенденция будет только усиливаться. Мало того что во многих областях жизни ему придется выдерживать конкуренцию с синим, ставшим настолько популярным, что порой его даже предпочитают красному, так еще надо противостоять наступлению черного, который теперь в большой моде при европейских дворах, где он на долгие десятилетия станет символом роскоши и элегантности. А вот красный постепенно теряет эту роль, даже несмотря на то что ткани, окрашенные кошенилью, пока еще котируются все так же высоко. Но в наступившие времена, в отличие от феодальной эпохи, людей привлекают не яркие, прозрачные, сияющие тона красного, а более темные оттенки (например, малиновый) или находящиеся на границе красного и других цветов (розовый, фиолетовый). И наоборот, некоторые промежуточные тона — желтовато-красные, коричневато-красные — теперь вызывают неприятие, поскольку могут ассоциироваться с адским пламенем, первородным грехом и целой вереницей пороков, прежде всего гордыней, лживостью и похотливостью. Так происходит, в частности, с рыжим, вобравшим в себя и негативные аспекты красного, и неприятные свойства желтого, а кроме того, отрицательные характеристики красно-коричневого, или темно-рыжего, который во многих текстах конца XV — начала XVI века называют "самым уродливым из цветов"[134].

Но главная опасность для красного цвета заключается не в изменении вкусов или особенностей восприятия. Главная опасность — это новая цветовая мораль, которую насаждают сначала законы против роскоши, а затем и набирающая силу Реформация. Согласно этой новой морали, красный цвет — слишком яркий и дорогостоящий, непристойный, безнравственный, развратный. Вот почему на рубеже XVI–XVII веков красный отходит на второй план в различных областях материальной культуры и повседневной жизни. Тем более что католическая Контрреформация не прочь присвоить себе некоторые моральные ценности протестантизма. У доброго христианина красный теперь не в чести: вот и сам Папа все чаще появляется в белом.

Немного погодя красный получит новый удар — на сей раз от науки. В 1665 году Исаак Ньютон откроет цветовой спектр, то есть новую классификацию цветов, на которую еще и сегодня опираются физика и химия красок и в которой красный уже располагается не в центре хроматической шкалы, как было во времена Античности и Средневековья, а на одной из ее крайних точек. Не самое почетное место для бывшего короля цветов: похоже, с открытием спектра он утратил часть — всего лишь часть — своего символического и образного потенциала.

В христианской традиции негативный аспект красного почти всегда связан с кровавыми злодеяниями и с пламенем ада. Отцы Церкви посвящают этой теме многочисленные комментарии, а вслед за ними и теологи начинают ассоциировать красный со множеством пороков. Когда в XIII веке окончательно сложится учение о семи смертных грехах и оформится связанная с ними символика