— Как устроились? — спросил я заботливо-фальшивым голосом. — Не растрясет? Дорога дальняя!

Ответом мне было нечто нечленораздельное.

— Дяденька! — Над бортом показалась головка Кати. — Ты обещал хлебца!

«Продукты разгрузили!» — спохватился я.

— У нас остались галеты? — спросил я у водителя.

— Ящик! Как увидел их, перенес один в кабину.

— Молодец! — похвалил я. Шофер зарделся. — Тащи!

— Вот! — сказал я, передавая ящик в кузов. — Дорогой погрызть. Как приедем, организуем обед. Вернее, ужин.

— Дяденька! — Над бортом снова возникла Катя. В руке она держала пачку галет. Как смог ушастик вытащить их так быстро, объяснению не поддавалось. — Я хочу в кабину!

Я не успел сообразить, как маленькая оторва взобралась на борт и прыгнула ко мне. Я еле успел подставить руки.

— Не беспокойтесь! — сказал я Марии, прижимая к груди веечку с галетами. — Ваша дочь не пропадет! Скорее уж мы все…

В Петроград мы въехали затемно. Схрумкавший галеты ушастик спал, свернувшись на моих коленях, а я складывал в голове речь для Прова. Если он откажется от должности коменданта общежития, мне придется туго. Искать другого времени нет. Бросить женщин на произвол судьбы нельзя. Я их сманил и теперь в ответе. Они не знают города, у них нет денег, да и с документами наверняка проблемы.

«Пообещаю Прову двойной оклад! — решил я. — Подпишу с десяток пустых чеков, чтоб мог в любое время взять в банке нужную сумму. Денег хватит: казна вернула долг за амуницию. Ему понравится распоряжаться!»

В глубине души я сомневался в справедливости своих выводов, но, как выяснилось, совершенно напрасно.

Кровь брызнула тугой струйкой, испятнав фартук Александры.

— Пинцет, раззява! — заорал Громов.

Александра щелкнула торзионным пинцетом и пережала сосуд. Кровяной ручеек мгновенно иссяк. Доктор отбросил скальпель и взял пилу. Мелкозубое полотно вгрызлось в кость и заходило взад-вперед, перепиливая ее. Спустя минуту то, что еще совсем недавно было ногой человека, отвалилось в сторону. Подскочившая санитарка схватила месиво из костей и мяса и унесла.

— Иглу!

Александра подала кривую иглу с заправленным кетгутом. Склонившись, Громов стал зашивать рану. Держа наготове другую иглу, Александра следила, как на месте кровавого среза из мяса и белой кости появляется аккуратная культя.

«Хирург он отменный! — подумала сердито. — Но и грубиян такой же!»

Громов закончил шить и выпрямился.

— Уносите и давайте следующего!

— Нету! — сказала Александра. — Этот последний.

— Хорошо! — сказал доктор устало. — Пойду отдохну! Вы тоже можете!

«Спасибо, ваше высокоблагородие!» — хотела съязвить Александра, но промолчала.

Она вышла из операционной и пошла коридором. В поместье, реквизированном под полевой госпиталь, он был широк и длинен. Вдоль стенок на грубо сколоченных топчанах лежали раненые — мест в палатах не хватало. Один из них схватил проходящую Александру за подол.

— Сестричка!

Александра наклонилась.

— Мне по нужде!

Объяснять раненому, что она медсестра, а не санитарка, Александра не стала: проще помочь.

— По большой или малой?

— Малой…

Александра, нагнувшись, достала из-под топчана утку, откинула одеяло и сунула вялый отросток солдата в приемник.