— За зерно положено платить золотом! — удивился я. — Приказ Верховного главнокомандующего!

— Мне выделили советские деньги! — стушевался старлей.

Глазки у него забегали, и я понял, что дело нечисто.

— Тем же приказом категорически запрещено обижать мирных жителей, чинить над ними насилие и произвол! — сказал я громко. — Здесь почему-то наблюдается обратное. (Мои солдаты уже стояли рядом с охранниками.) Вынужден арестовать вас, старший лейтенант!

— Меня?

Его рука дернулась к кобуре, но я перехватил ее и выкрутил. Он завертел головой, ища помощи, но его солдат уже вязали. Подскочивший Рик скрутил руки и старлею.

— Пойдете под трибунал! — пообещал я. — А если выяснится, что кто-либо из ваших подчиненных…

— Господин офицер! Ваше благородие! — Сквозь толпу пробивался встрепанный мужичок. — Они мою дочку сильничали!

— Кто? — спросил я, зверея. У каждого свой бзик, я ненавижу насильников. Их даже в зонах не жалуют.

— Этот! — Мужичок указал на одного из солдат. — Пришел такой вежливый, культурный. «Я, — говорит, — сам хлебороб, уважаю крестьянский труд». Попросил дочку гумна показать, дескать, какие они у нас. Она и повела, а потом гляжу: бежит в слезах и платье порванное… Кто теперь на ней, порченой, женится?

Я сделал знак, насильника подвели ближе. К моему удивлению, им оказался худенький лопоухий солдатик. Никогда б не подумал!

— Я… — Он лихорадочно облизывал губы. — Я хотел по-хорошему… Сказал ей, что она красивая, что женюсь после войны. Она сама меня поцеловала, я распалился… Я не хотел…

«Все так говорят!» — озлобился я.

— Повесить!

— Товарищ капитан! — Он рухнул на колени. — Ради бога! Я женюсь! Честное слово!..

Солдаты вздернули приговоренного на ноги.

— Ваше благородие! — Отец пострадавшей тронул меня за руку. — Не надо! Я согласен! Пусть женится!

— Он же очхи! — изумился я.

— Какая разница! Они тоже люди. У себя пахал — и у меня будет. Мне помощник нужен. Аглая у меня старшая, а сыны маленькие. Пусть!

— А дочка?

— Что дочка? — пожал он плечами. — Дочка согласится!

— Позови ее!

— Аглашка! — крикнул мужичок.

Толпа расступилась, к нам подошла девица. Она оказалась плотной и коренастой. Конопушки густо усевали ее круглое лицо, они были даже на руках. Мне сразу расхотелось кого-то вешать.

— Берешь его в мужья?

— Возьму! — Она потупилась.

— Сегодня и окрутим! — пообещал мужичок, развязывая руки перепуганному зятю.

— Смотри, чтоб не сбежал! — сказал я.

— Не сбежит! Аглашка ему глянулась.

— Очхи, если поймают его, расстреляют.

— Пусть сначала найдут! — Мужичок толкнул зятя в толпу. Аглая подскочила и взяла жениха за руку.

— А нам что делать? — спросил старик с седой бородой.

— Пишите жалобу Верховному главнокомандующему! — посоветовал я. — Он за народ, поможет. И если всерьез… Мужики в станице есть?

Он кивнул.

— Забирайте ружья этих. — Я указал на связанных очхи. — Создайте дружину и гоняйте мародеров. Только без фанатизма. Не то пришлют карательный отряд…

— Сам-то кто будешь? — спросил старик, хитровато прищурившись.

— Капитан гвардии его императорского величества.

— То-то гляжу: не очхи! Звать тебя как?