Секретарша сказала, что лекция состоится в Музее авиации, в отдельном здании позади Института. Интересно, он перед фасадом?.. Институт огибала пешеходная дорожка, идущая между деревьями. Бросившись по ней, Люк выбежал на широкую проезжую дорогу, а сбоку от нее увидел кованые чугунные ворота с причудливыми завитушками, как видно, скрывавшие задний вход в Институт. Люк вбежал в ворота и увидел слева от себя большое неуклюжее здание, напоминающее старый самолетный ангар.

Войдя внутрь, он огляделся. С потолка «ангара» свисали модели всевозможных летательных аппаратов: и старые бипланы, и истребители времен войны, и даже воздушный шар. Вдоль стен в витринах были выставлены опознавательные знаки самолетов, форменные куртки, шлемы и перчатки летчиков, аэрофотокамеры и фотографии. Люк обратился к смотрителю в форменной одежде:

– Я на лекцию по ракетному топливу.

– Вы опоздали, – ответил, взглянув на часы, смотритель. – Уже десять минут пятого, лекция закончилась.

– Где она проходила? Может быть, я еще застану лектора.

– Думаю, он ушел.

Глядя ему прямо в глаза, Люк произнес медленно и раздельно:

– Просто ответьте на вопрос. Где проходила лекция?

Смотритель испуганно попятился.

– Вон там, в дальнем конце зала, – торопливо проговорил он.

В дальнем конце зала действительно находился импровизированный лекционный зал с кафедрой, доской и рядами стульев. Большая часть слушателей разошлась; служители складывали и убирали к стене металлические стулья. Однако человек восемь или девять собрались в углу вокруг седовласого мужчины – должно быть, лектора – и увлеченно что-то обсуждали.

Люк упал духом. Всего несколько минут назад в этой комнате было больше сотни ученых – его коллег; а теперь перед ним лишь жалкая горстка! И очень вероятно, что никто из оставшихся его не знает.

Седовласый лектор взглянул было на него – и снова повернулся к своим собеседникам. Если он и узнал Люка, то ничем этого не показал. Он продолжал разговор:

– Нитрометан требует чрезвычайно осторожного обращения. Нельзя игнорировать фактор безопасности.

– Ерунда, меры безопасности всегда можно предусмотреть, – возразил ему молодой человек в твидовом костюме.

Спор этот показался Люку очень знакомым. Он помнил, что ракетчики испытывают самое разнообразное топливо, что многие виды горючего намного эффективнее стандартной смеси спирта и жидкого кислорода, однако у каждого из них свои недостатки.

– А как насчет несимметричного диметилгидразина? – спросил еще один человек, с сильным южным выговором. – Я слышал, в Лаборатории реактивных двигателей в Пасадене пробовали его использовать.

И Люк, неожиданно для самого себя, вдруг ответил:

– Как горючее он хорош, но это смертельный яд.

Все обернулись к нему. Седовласый нахмурился, видимо, недовольный вмешательством в разговор постороннего.

И вдруг молодой человек в твидовом костюме воскликнул:

– Боже мой, Люк, что вы делаете в Вашингтоне?

И Люк едва не разрыдался от счастья.

Программирующее устройство внутри трубы варьирует скорость вращения верхних ступеней от 450 до 750 оборотов в минуту, чтобы избежать резонансных вибраций, из-за которых ракета могла бы рассыпаться во время полета.