Лучше всего броситься бежать сейчас, пока Люк ставит чемодан и снимает пальто. Вряд ли в этот момент он станет смотреть в окно.
Стиснув зубы, Энтони поднялся и шагнул вперед.
Он торопливо шел к воротам, подавляя желание обернуться, каждую секунду ожидая, что за спиной у него сейчас раздастся голос Люка: «Эй! Стой! Стой, или я стреляю!»
Но никто его не окликнул.
Энтони вышел на улицу и бросился прочь.
16.30
В спутник встроены два крохотных радиопередатчика на ртутных батареях размером не больше батарейки фонарика. Каждый передатчик работает на четырех телеметрических каналах.
На телевизоре в гостиной, рядом с бамбуковой настольной лампой, стояла свадебная фотография в такой же бамбуковой рамке. Потрясающе красивая рыжеволосая женщина в шелковом свадебном платье цвета слоновой кости и рядом с ней, в смокинге – сияющий Люк.
Он долго стоял перед этой фотографией, разглядывая Элспет. Необыкновенная женщина – высокая, изящная, с округлой грудью и тонкой талией. Могла бы сниматься в кино. «Повезло мне – женился на такой красавице!» – как-то отстраненно подумал он.
Дом ему не понравился. Точнее, понравился только снаружи: тенистая веранда, увитая зеленью, вызвала в нем теплое чувство. Но внутри дом состоял из одних лишь острых углов, кричащих цветов и блестящих поверхностей. И еще здесь было слишком чисто. Так чисто и прибрано, словно здесь никто и не живет. Он вдруг понял, что хотел бы жить в доме, где книги не умещаются на полках, где в прихожей спит собака, на рояле видны круги от чашек кофе, а путь к гаражу преграждает брошенный трехколесный велосипед.
Но в этом доме не было ни детей, ни собак. Некому было нарушать идеальный порядок. Жилище напоминало рекламу в женском журнале или декорацию из телесериала – стерильное место, которым можно только любоваться.
Люк начал поиски. Коричневую армейскую папку найти достаточно легко – если, конечно, он не переложил документы из нее куда-то еще, а папку не выбросил. Он сел за стол в кабинете – своем кабинете – и методично перерыл все ящики.
Затем поднялся наверх, в спальню.
Несколько секунд смотрел на большую двойную кровать под желто-синим покрывалом. Трудно поверить, что каждую ночь он делит это ложе с той красавицей со свадебного фото.
Люк открыл шкаф и с приятным удивлением обнаружил там целую гору синих и серых костюмов, твидовых спортивных пиджаков, рубашек в клетку и в полоску, на полках – кипу свитеров, а внизу, на стойке для обуви – несколько пар отполированных до блеска ботинок. Уже больше суток Люк таскал на себе украденный костюм, и сейчас его охватило искушение принять душ и переодеться в собственную одежду. Увы, на это времени нет.
В каждом уголке собственного жилья он узнавал о себе и своей жене что-то новое. Они любили Глена Миллера и Фрэнка Синатру, читали Хемингуэя и Скотта Фицджеральда, пили «Дьюар», ели пшеничные хлопья «Олл-Бран» и чистили зубы «Колгейтом». Элспет, как обнаружил он, заглянув к ней в шкаф, любила дорогое белье. Сам Люк, по-видимому, обожал мороженое – в морозилке нашелся большой запас. Элспет, судя по ее тонкой талии, вообще почти ничего не ела.