Она вытерла слезы. Но они все текли и текли.

— А тогда ночью в кебе… — вспомнила она. — Что вы собирались сделать? Убить меня?

Его лицо было неподвижно.

— Возможно, — ответил он.

— Значит, надо было убить вас. Но ведь я попыталась, правда?

Ответа не последовало.

— Да, попыталась. И смотрите, что наделала. Обрекла вас на все это… Нет, я никогда не желала вам такой участи, Ай Линь. Вы этого не заслуживаете. Но я это сделала. Так же, как я заставила голодать ту семью, а людей на доках оставила без работы. И довела того мужчину до отчаяния, что он начал истязать ребенка раскаленной кочергой. Я во всем виновата. Я и все остальные держатели акций, дельцы и капиталисты. Знаете, где кроется зло? Не только в вас. Зло — это когда вы делаете вид, будто ничего не знаете, хотя все прекрасно видите. Видите нечто ужасное, но закрываете глаза, отворачиваетесь. Раньше я этого не понимала, но теперь понимаю. Поэтому я собираюсь…

Она остановилась, ее дрожащий от волнения голос умолк, грудь вздымалась. И сквозь слезы, застилавшие глаза, она увидела, что Ай Линю просто-напросто скучно.

Ошибки быть не могло. Он просто не понимал ее. И она осознала, насколько была права: это жестокий, ограниченный и бездушный человек, скрывающийся за хорошими манерами; он напоминал кучу мусора, которую побрызгали дорогим парфюмом. Она исповедалась этому человеку. Открыла свою душу, сожалея, что причинила ему столько бед. А он… Ему было скучно.

Но что она хотела сказать? «Я намерена присоединиться к Голдбергу и работать с ним…» Нет, ничего она не намерена. Она собирается умереть. Ей было холодно. Через минуту он прикажет Мишлету застрелить ее, и все будет кончено. Что ж, по крайней мере Харриет была в безопасности. Когда вернется Джим, они с Маргарет найдут ее дочь и позаботятся о ней. Если нет, то более безопасного, более дружелюбного места, чем дом Катцев, и найти трудно. Голдберг проследит, чтобы… О, хоть бы он был еще на свободе, хоть бы его не поймали…

— Кстати, — прервал ее размышления Ай Линь, — вы еще не слышали. Пэрриш нашел вашу дочь.

Он шутит? Его круглое лицо смотрело на нее хитро и ликующе.

— Где… Откуда вы узнали…

— Уинтерхалтер наткнулся на людей. Евреев. Они искали пропавшего ребенка, и когда полиция опросила их, они признались, что девочку забрал Пэрриш.

— Нет!

— Это правда. Она в руках Пэрриша и скоро будет в моих.

— Я вам не верю.

— Что ж, не буду голословным. Ее незаконно скрывали в доме человека по имени Катц. Теперь верите? Вы проиграли, мисс Локхарт, а я наконец-то выиграл.

Салли опустилась на пол. Она слышала гул, но это гудело не у нее в ушах. Ее руки и ноги тряслись, но не сами по себе, — это тряслись пол и стены.

И тут кресло начало двигаться, медленно подкатываясь к ней, хотя Мишлет все еще лежал на полу.

Лицо Ай Линя приняло настороженное выражение. Потрясенная Салли успела вовремя отползти в сторону, а тяжелое кресло прокатилось мимо нее, ударилось в стену, и Цадик упал на пол.

— Мишлет! — закричал он.

Но Мишлет не мог пошевелиться. Не мог даже кричать, он оцепенел от ужаса, так как пола под ним больше не было: он стоял по пояс в бурлящей воде.