Дни тянулись, похожие один на другой. Без Мавры всё было не так. И с Мавриком говорили только про неё.
— Матушка как-то сказала: я за своих Кузнецовых кого угодно в клочья порву. Они меня от улицы спасли, в кошки вывели…
— Постой, причем здесь улица? Вы же из какого-то там питомника.
— Ой… Проговорился. Сибиряки мы — это правда. А про питомник матушка сама придумала, если честно. Я ещё маленький был, она боялась, что комплексовать буду. Как же, кругом все породистые-распородистые, а мы… Сначала верил, а потом услышал, как Мама-Таня подруге рассказывала про матушку. Оказывается, она сама к ним пришла, через окно. Тогда они на первом этаже жили. Стали думать: оставлять или нет? Папа-Костя говорит: вся с варежку, а характер уже виден. Мама-Таня отвечает: хорошая кошка сама приходит, это наш домовой будет…
— А Дашка-Сашка?
— А они подрались из-за того, как её назвать.
— Подумаешь, с улицы! В Сибири, небось, по улицам такие породистые бегают, каких ни в одном питомнике нет. А вообще порода — пустяки. Главное — душа, характер.
— Ты правда так думаешь?
— Ну да.
— А я боялся, что ты со мной теперь дружить не будешь. Вдруг я беспородный? Ты-то вон какой: документы, родословная, татуха на пузе…
— Дурак ты, Маврик, вот и всё.
— Правда?
— Правда.
— Ну, тогда хорошо… Я знаешь ещё о чем думаю: вот нас все хвалят, чешут за ушами, героями называют. А что мы такого сделали? Тревожная группа тут же появилась. Хозяин как раз на работе был, вместе с ними и поехал. Мы же всего несколько минут продержались…
— А мы разве знали, что сейчас охрана приедет?
— Ну, не знали…
— Вот тебе и ну. Мы просто сделали всё, что смогли. А как нас там называют, это дело десятое.
— Слушай, ты у нас такой мудрый — прям как Сашка. Интересно, таксы все такие?
— Да ладно тебе…, — Макс застеснялся, — Какой есть. Давай лучше в футбол погоняем, пока дома никого.
— Давай. Рома, айда в футбол играть?
— Только чур-р-р, я р-р-рефер-р-ри!
— Замётано!
И вот, наконец, настал день, когда дверь открылась, вошел Папа - Костя, поставил котоноску на пол и осторожно вынул оттуда Мавру — худую, клочкастую, пахнущую лекарством, в попонке с пестрыми бабочками.
В прихожей мгновенно оказались все, кто был дома. Рома повис в воздухе, словно орел над степью. Макс с Мавриком едва не сбили друг друга с лап.
— Ма-а-ам!
— Ну, как вы тут?
Голос у Мавры был тихий, как жужжание комара. Она отправилась на кухню, с трудом переставляя лапы. У окна села, подобралась — и не смогла вспрыгнуть на подоконник, к миске: только тихо мявкнула и оглянулась. Мама-Таня поставила миску на пол и прошипела:
— А ну, кыш отсюда! Чего уставились? Дайте Мавруше поесть спокойно!
Рома улетел в детскую, Маврик и Макс убрались под диван — перешептываться:
— Матушка сама на себя не похожа… И не ругается…
— Ну, так она еще не поправилась толком. Дашка-Сашка её вычешут, и опять красавица будет. А что ты к ней не идешь?
— Боюсь. Она не любит, когда её такой видят.
— Какой?
— Когда она не в форме.
Тут вошла Мама-Таня с Маврой на руках и уселась на диван — гладить.
— Мавруша, красавица ты наша! Защитница! Что бы мы без тебя делали! Ты только поправляйся, ладно?