А ещё Иосиф Виссарионович решил напоследок, уже перед самым отъездом, выжать, так сказать, из него все соки и отыскать максимальное количество ошибок и всяких «подводных камней», способных так или иначе осложнить существование СССР в послевоенном мире. Даже малейшие. Вследствие чего Алексу снова пришлось очень сильно напрягать память. Он-то ведь конкретно к этому тоже не готовился. Да он вообще периодом после Великой Отечественной как-то целенаправленно не занимался! Ну не до этого ему было… А с другой стороны, с кем ещё этим заниматься, как не с ним. У кого ещё есть память не об одной, а о почти десятке разных реальностей. Ведь всем остальным «путешественникам в будущее» удалось побывать только в какой-нибудь одной из них, он же прошёл почти через десяток таковых… И хотя существенная часть ошибок и «подводных камней» в них не повторялись, некоторые неизменно «путешествовали» из одной реальности в другую…
– Хм, декларация Уэллеса? – задумчиво произнёс Сталин после того, как Алекс выудил из своей памяти одну такую.
– Ну да, – кивнул Алекс, обрадованный тем, что сумел вспомнить нечто полезное. – Насколько я помню, её настоящим автором был его помощник Лой Хендерсон, который был женат на латышке. – Алекс усмехнулся. – «Ночная кукушка». Но про Хендерсона я ничего не помню. А вот что касается Уэллеса, то есть один вариант. Дело в том, что его убрали из политики в сорок третьем после скандала, случившегося из-за того, что стало известно о том, что в сороковом он попытался вступить в гомосексуальный контакт с двумя неграми-проводниками. Так что, я думаю, его можно поймать на этом или чём-то подобном гораздо раньше. Но-о… не совсем понятно, позволит ли это не допустить публикации подобной декларации. Или она просто изменит название на какую-нибудь «декларацию Смита», и на этом всё и закончится. Да и само наличие некоего неприглядного факта ещё ничего не значит. Можно хоть испубликоваться – и это ничего не принесёт. Как вы знаете, факт начинает работать, только если есть некая другая, достаточно влиятельная сторона, которая способна использовать его в качестве оружия. В той истории, о которой я читал, такая сторона нашлась – ей стал Корделл Халл… – Тут он задумался, а затем робко продолжил: – Но я не уверен, что для страны будет более выгодно укрепить позиции Халла в ущерб Уэллесу. Насколько я помню, тот относился к Советскому Союзу доброжелательно и весьма прагматично, а вот Халл… Впрочем, я не очень-то много помню.
И таких фактов, фактиков и фактишек Алекс сумел извлечь из своей памяти не один десяток. К своему собственному удивлению. Ой как много, оказывается, человеческая память способна удержать в себе, так сказать, попутно…
Однако самые бурные эмоции у него вызывали послевоенные разделы Европы, которые повторялись в каждом такте с очень небольшими вариациями.
– Если большая часть запада Европы снова окажется под американцами, то мы точно снова покатимся по наклонной, – горячился Алекс. – Ну что стоило остановиться у Одера и, построив прочную оборону, заняться освобождением Южной Европы – Италии, Греции, а потом выйти на юг Франции, провести десантную операцию в Данию и развить наступление на Германию уже оттуда?