– Ладно. – Крепко держа ее, он начал спускаться по узкой лестнице, поскальзываясь на неровных, стершихся от времени каменных ступеньках. Наверху по-прежнему бушевала яростная схватка – но сквозь нее слышались и удары молота о сталь.

Грей хотел пойти к выходу по следующему коридору, но Иносенсия не позволила и настаивала на своем – вниз, вниз. В уголках его глаз снова возникли черные пятна, предвестники обморока, в ноздри ударил запах сырости и морской травы, солоноватый запах прибоя.

– Господи, куда мы попали? – ахнул он и поставил девушку на ноги, поддерживая ее рукой.

– Малкольм, – простонала она. – Малкольм, – и слабо махнула рукой на кривой коридор, уходивший вправо.

Все это напоминало Грею кошмарный сон, где бесконечно повторяются и повторяются безумные ситуации. Но в последнем из таких его кошмаров не воняло дохлыми кальмарами…

– Aqui! – Она внезапно дернулась, и он не сумел ее удержать. Зашатавшись, она ударилась боком о деревянную дверь, выглядевшую так, словно она была открыта всем ветрам и непогоде не меньше двух столетий. Но все равно она была очень крепкая, смутно подумал Грей.

– Господи, ты хочешь, чтобы я сломал ее?

Не отвечая ему, пошатываясь, она рылась в своих юбках. Ее лицо, волосы, плечо намокли от крови, руки тряслись так сильно, что она уронила ключи, как только их нашла. Они звякнули о каменные плиты, а вокруг них расцвели капли крови.

Тем временем Джон отыскал в своем рукаве носовой платок в надежде хоть как-то остановить кровотечение, возникла неловкая борьба – он пытался перевязать ей голову, она наклонялась и, пытаясь схватить ключи, падала.

Наконец Грей пробормотал что-то по-немецки и сам поднял ключи. Сунул платок в пальцы Иносенсии и ударил в дверь.

– Quién es? – проговорил голос Малкольма, довольно громко, возле его уха.

– Es mi, querida! – Иносенсия из последних сил оперлась о дверь, прижав ладони к деревянной обшивке, и стала медленно сползать по ней, оставляя кровавые полосы. Грей уронил ключи, упал на колени и выхватил свой носовой платок из ее ослабевшей руки. Он нашел в кармане парик Малкольма, свернул его и обвязал им голову девушки, затянув изо всех сил. На ее голове виднелась длинная рана, левое ухо висело на клочке кожи, но Грей смутно подумал, что все не так страшно – если только она не погибнет от потери крови.

Лицо Иносенсии было серым словно дождевая туча, девушка тяжело дышала, но ее глаза, широко раскрытые, неотрывно глядели на дверь.

За дверью кричал Малкольм и колотил в дверь так, что она тряслась. Грей встал и пнул ее ногой. Стук и крики прекратились.

– Малкольм, – сказал Грей, наклоняясь, чтобы найти ключи. – Одевайся, черт побери. Мы уйдем, как только я отопру эту чертову дверь.

К тому времени, когда они поднялись на основной уровень крепости, шум наверху почти прекратился, лишь иногда слышались крики и звуки потасовок. Теперь звучали строгие испанские голоса – офицеры обходили бастионы, оценивали урон, наводили порядок.

Перед началом операции Грей сказал рабам: «Заклиньте пушки и бегите. Не ждите других. Пробирайтесь в город и прячьтесь. Когда поймете, что вы в безопасности, идите в Кохимар, где стоят британские корабли. Спросите там генерала Стэнли или адмирала. Назовите им мое имя».