Я немного отвлёкся от их безумного, но прекрасного поединка. Потому что я увидел пёсьеголовых. Я их сразу узнал. Мощные тела, непропорциональные, но мощные. Непропорционально короткие ноги, непропорционально длинные, до колен, мощные руки, бочкообразные тела, бычьи шеи. Каменные челюсти и загривки под жёсткими черными волосами, впалые лбы над выпуклыми надбровными дугами, под которыми в глубине – злобой сверкали маленькие глазки. Глазки диких зверьков. Видя поединок, многие из них скалились, показывая приличных размеров клыки, рычали. Но они говорили. Речь их была отрывиста, гортанна. Я усмехнулся. Мне они напомнили кавказцев. Но только напомнили. Всё же кавказцы были людьми. А речь пёсьеголовых была и правда лающей. Но не более чем немецкий язык.

Это были человекоподобные обезьяны. Или человекоподобные гориллы. Вот так и выглядели неандертальцы. Я думаю, что это были именно они. Человекообразные обезьяны. Или озверевшие люди. Он-без-Яна. Люди, что потеряли Бога. Как мне поведал, во время секундного взбалтывания мозга миксером, царь, они были когда-то людьми. Но отринули Бога, за многие века скотства – превратились вот в это. А в далёкой Полуденной земле есть и более оскотинившиеся. Те на людей похожи лишь едва. То есть он мне так рассказал об обезьянах. В моё время обезьяны водились лишь в Африке и Юго-Восточной Азии. Тут, на Русской равнине они были истреблены в предыдущей и в последующей, за сегодняшним поединком, войне. И если пёсьеголовые ещё могли скреститься с человеком, то обезьяны уже нет. Как такое возможно – изменить генный набор? Но царь считал, что для Бога нет ничего невозможного. И их генокод возвращается, с веками, к исходному Хаосу, и только у людей душа строит хромосомы в нужной последовательности. Ибо – по образу и подобию.

Сначала было – Слово (код), и Слово (код) – было у Бога, и Слово (код) было – Бог.

Рёв тысяч глоток выдернул меня из раздумий и вернул к схватке. А схватка закончилась. Царь стоял на коленях, держал на руках умирающего брата, князя, и плакал.

– Что же ты горюешь, брат? Ты же победил? Как всегда – победил, – прошептал князь.

– Победил, и что?

– Обманул тебя я, брат, прости.

– Ты принёс себя в жертву? Ты праведным гневом решил зажечь сердца?

– Всех, кто любил меня. Прости, брат, но тебя, братоубийцу, будут ненавидеть всегда. Но ты сам избрал этот урок. Потрясателей Вселенной всегда ненавидят.

– И любят жертв. Погубивших себя в огне очищения, во спасение.

– Мою смерть почувствуют сразу и многие. И они явятся. Ратно. Я – победил.

– Мы оба проиграли, брат. Я твой урок увидел давно. Раньше своего. И только сегодня я в Вестнике Грядущего узрел, как мы просчитались!

– Как?

– Мы Престол оставили. Отче тоже почует твой Исход и моё Падение. И – не вынесет сего!

И они застонали оба – от душевной боли. И потом царь горевал в голос, когда его брат-близнец испустил дух. В гневе он метнул свой меч в стяг брата, проделав дыру как раз там, где была главная голова трёхголового орла. И знамя приобрело знакомый мне вид – две головы – три короны.