— А как делать практически? — спросила я.

— До Интернета, в советское время были литературные кружки, клубы любителей фантастики — наверно, изначально надо опираться на них — задумчиво ответил муж — ну, а как это сделать технически, не представляю — я все же моряк, а не министр культуры.

— Спасибо, Миша — я поблагодарила мужа. Затем мы поцеловались, ну а что было дальше, публике неинтересно.

Через месяц, проработав технические и организационные моменты, я докладывала товарищу Сталину.

— Очень хорошо, товарищ Лазарева — одобрил он меня — как Вы считаете, почему я в свое время потратил столько времени и сил на организацию всех этих Союзов — писателей, кинематографистов, художников? Или Вы думаете, что товарищ Сталин не знает им настоящую цену?

Я задумалась — конечно, я знала бессмертное высказывание, «других писателей у нас для Вас нет!», но и без того я понимала, что товарищ Сталин и иллюзии по поводу нашей творческой интеллигенции существуют, говоря языком геометрии, в непересекающихся плоскостях.

— Тогда все висело на волоске — твердо сказала я, глядя Вождю в глаза — и надо было обеспечить приемлемый уровень контроля за всей этой публикой — в противном случае, вал антисоветской пропаганды мог стать той самой 'последней соломинкой'.

— Верно, товарищ Лазарева — согласился Сталин. Сейчас, конечно, все не так тяжело, как тогда — но всплеск антисоветчины нам и сейчас не нужен. Кроме того, не все там шваль, есть и вполне советские люди, и искренне заблуждающиеся, но подхваченные общим потоком. Есть мнение, что от них может быть большая польза Советскому Союзу — но их надо привлечь на нашу сторону. Так что Вы скажете?

— План надо переделывать и дополнять — доложила я — надо будет все делать постепенно и незаметно, чтобы не встревожить эту публику раньше времени; одновременно надо будет приложить все усилия, чтобы сделать нашими союзниками действительно талантливых людей.

— Вы когда-нибудь встречались с волками? — спросил Вождь — мне, в сибирской ссылке, доводилось. Знаете, товарищ Лазарева, волчья стая никогда не бросается на добычу сломя голову — волки всегда умело обкладывают жертву, так, чтобы она и сбежать не смогла, и возможностей для сопротивления у нее было как можно меньше.

— Спасибо, товарищ Сталин, я все поняла — искренне поблагодарила я.

— Это хорошо — ну что же, работайте — отпустил меня Вождь.

Это и стало в последующие годы, пожалуй, самым важным направлением моей работы. Было и другое — чем я занималась эти пять лет после Победы, во время, свободное от воспитания Владика, а затем и Илюшки — но все же, главным направлением была идеология и пропаганда. То, что оказалось самым слабым в иной реальности — когда мы сумели обезопаситься от прямой военной агрессии капитализма, в целом обеспечивали достаточный жизненный уровень населения. Но не сумели сохранить идеалы, иронизируя, «а что, кто-то хочет их у нас отнять?» (тварь по имени Жванецкий, ненавижу!). Вот только расстрелами страну не спасешь, это как в Китае выйдет со всякими там культурными революциями. Гораздо полезнее, противника на свою сторону перетащить. Чем я и занималась сейчас — Лев Николаевич, считай, уже готов, Анна Андреевна почти, Корней Иванович всерьез заинтересован. А вот у его дочки «душа поэта» (или что там ее заменяет) не вынесла, сорвалась!