— Да, Никита, привет. — Отвечаю я, зажав смартфон между плечом и ухом.

Мои пальцы продолжают набирать текст на клавиатуре ноутбука.

— Ты можешь говорить? — Уточняет он.

Его голос звучит глухо и неуверенно.

— Да, разумеется. Я в офисе. — Прекращаю печатать и снова беру в руку аппарат. — Ты по поводу интервью?

— Э… да…

Я не удерживаюсь от улыбки.

Сейчас он начнёт просить меня подкорректировать высказывания — свои или Нелли, а я примусь объяснять ему правило «Вылетит, не поймаешь» — главное правило журналистики.

Обычно это выглядит так: я перед беседой информирую собеседника о том, что веду запись (диктофон, видео, берестяная грамота). Это значит, что я обязуюсь внимательно выслушать и не переврать в своём материале ни одного его слова. Обязуюсь не вырывать из контекста, не переставлять местами вопросы и передать услышанное точно.

Интервьюируемый должен это понимать, как вынужденность сначала думать, а потом говорить, а не наоборот. Потому, что нет ни единого шанса на то, что можно будет вернуть сказанное — «слово не воробей», ну, и так далее.

— Я как раз занимаюсь твоим материалом. — Говорю я, откидываясь в кресле. — Ты хочешь ознакомиться с ним до публикации, да?

— Вообще-то, да… э…

— Дубровский, — я вытягиваю ноги и любуюсь острыми носами своих туфель, — ты же понимаешь, что я не могу устроить тебе «утверждение текста»? Максимум, что я могу — это поправить мелкие ошибки в построении предложений, а всё остальное — на откуп редактора, таковы правила.

— Да но…

— И мы вели видеозапись.

— Я не…

— И статью утверждает Алла Денисовна, а ты прочтёшь её в свежем номере. — Теперь я любуюсь своим маникюром. — Единственное, что я могу для тебя сделать, это прислать материал для ознакомления. Прочтёшь его, посмотришь, как будет выглядеть готовый вариант, подготовишься морально. Но… ты ведь присутствовал на беседе, так? Знаешь, что примерно выйдет в итоге.

— Алиса. — Голос Дубровского звучит серьёзно, даже почти траурно.

— Да?

— Я звоню не по поводу интервью.

— Правда? — Я выпрямляюсь, прочищаю горло. — А… зачем тогда?

— Я хочу встретиться.

— С кем? Со мной? — Рискуя показаться тупой, уточняю я.

— Да.

Вот это поворот.

— И с какой целью?

— Нам нужно поговорить.

А вот это мне уже не нравится. Нехорошим предчувствием, как бетонной плитой, мне сдавливает грудь, становится тяжело дышать.

— Хорошо, заезжай в офис… — Я пожимаю плечами, оглядывая коллег, занятых каждый своей работой.

— Наедине. — Добавляет Никита.

— А это ещё зачем? — Восклицаю я излишне громко.

И на меня уставляются не меньше десятка пар глаз.

Чёрт!

Я ставлю локти на стол и опускаю голову, пытаясь закрыться от них:

— Зачем тебе разговаривать со мной наедине?

— Ты поужинаешь со мной? — Отвечает вопросом на вопрос Никита.

— Я? С тобой?! — Шепчу я. — Ты что, с ума сошёл, Дуб… Дуб… — Мне приходится отвернуться к стене. — Никуда я с тобой не пойду!

— Брось это, Алис. — Теперь его голос звучит мягко. — Нам не из-за чего воевать. Я просто хочу посидеть с тобой в приятном месте, поговорить по душам, вкусно поесть, узнать, как твои дела.

— Мои дела