— Прости, что не говорил тебе.

— Ничего страшного. Это трудно.

— Я думал, что должен отталкивать тебя, чтобы не потерять воспоминания о них. Я думал, что никогда не смогу.

— Нет, ты не должен забывать.

Моё сердце ноет от переживаний и боли.

— Я так боялся тебя полюбить…

— Всё хорошо, Вадим. — Я глажу его колючие щёки, смотрю в полные слёз чёрные глаза, встаю на цыпочки и целую его в подбородок, в щёки, в нос, в губы.

— Я думал, что не заслуживаю счастья после всего этого. Что не способен быть нормальным, что всю жизнь буду видеть призраков и кошмары, буду вздрагивать по ночам, буду существовать, а не жить. Я боялся, что прошлое сожрёт меня, что оно не даст мне двигаться дальше, что придётся притворяться. Я боялся испортить тебе жизнь!

— Ты лучшее, что было в моей жизни. — Я беру его лицо в ладони и заставляю посмотреть себе в глаза.

— И я всё ещё боюсь не справиться и быть плохим отцом нашему ребёнку. — Его рука опускается и нежно касается моего живота.

— Он ведь не твой, и ты не обязан… — Выдыхаю я.

— Он мой. — Твёрдо говорит Вадим. — Если ты позволишь. И если хочешь.

— Хочу. — Уверенно говорю я.

И мы целуемся.

Сильно, долго, до изнеможения. Так, что болят уже не только мышцы, но и губы. Так, что дыхания перестаёт хватать на двоих, и начинает кружиться голова. Так отчаянно, что становится ясно, что сомневаться друг в друге мы уже никогда не будем.

Мы — единое целое. На энергетическом, клеточном, космическом — любых известных науке и вселенной уровнях. Мы — один организм. И та жизнь, которая зародилась внутри меня — это наша общая жизнь. Это наш малыш.

— А это ещё что? — Спрашиваю я, поднимая с кровати большой мешок в виде полумесяца.

Несмотря на размер, он совсем лёгкий.

— Где? — Отвлекается от сборов вещей Красавин.

— Вот! — Я трясу в воздухе мешком.

— О, это я купил тебе. Ещё неделю назад.

— Что это? — Я пытаюсь понять, что внутри упаковки, и чем оно мне может быть полезно.

— Это специальная подушка для беременных. — Очевидно, ему становится неловко. — Даже не знаю, как я забрёл тогда в этот отдел! — Вадим смеётся. — Но консультант сказала, что скоро эта штука тебе очень пригодится.

Он закрывает ладонями лицо и хохочет, я смеюсь тоже — до слёз.

— В тот момент мне казалось, что это будет отличным подарком! — Сокрушается Красавин.

— Это очень романтично, честно! — Толкаю его я. — Спасибо!

Притягиваю к себе и целую.

Сборы вещей затягиваются ещё на полчаса. Вадим берёт только самое необходимое, и всё умещается в две сумки, но ещё остаётся обувь — её мы кидаем в пакеты и выносим к машине.

— Ты не думала о том, чтобы поселиться за городом? — Спрашивает он, убирая вещи в багажник.

— Всегда мечтала. — Говорю я, глядя на тёмные окна, за которыми оставались его боль, его воспоминания, его прежние мечты.

— Тогда мы должны приглядеть себе домик, который купим на средства от продажи квартиры. — Он выпрямляется и закрывает багажник.

— Ты точно всё решил?

Теперь мы вместе смотрим на эти окна.

— Да. Железно. — Из его рта вырывается облачко пара.

— А ты не хочешь вернуться к научной деятельности? — На всякий случай решаю уточнить я.