— Доказывать твою вину буду не я, а прокурор. У меня же есть все основания для задержания. Банковская карта с информацией о переводе, свидетели с автовокзала, откуда ты удирал со всех ног в то утро, когда убили Кадацкого. А скоро появится и запись с камер видеонаблюдения, где ты, такой молодой и красивый, садишься в автомобиль марки «Вольво» цвета «пурпур». С видеорегистратора запись мы тоже получим. А когда проверим твой персональный компьютер или мобильный телефон и отследим интернет-запросы, где ты занимаешься поиском съемной квартиры, доказывать твою невиновность придется уже твоему адвокату.

Последняя фраза прозвучала как угроза, но Анархиста она как будто не напугала. Он вдруг расслабился, улыбнулся и примирительно произнес:

— Ладно, не будем ссориться. Рассказывать мне, правда, нечего, но почему не поговорить с хорошим человеком?

И вдруг, без перехода, без паузы, Анархист схватил ковш с горячей водой и обрушил на голову Гурову. Ковш оказался из добротной чугунины, тяжелый, как кувалда. Кипящая вода полилась за шиворот, но этого Гуров уже не почувствовал. Удар прошел чуть выше виска, вырубив его за секунду до того, как мозг осознал то, что произошло. Он завалился на бок, скатился с табурета на пол и обмяк.

— Вот так-то лучше, — тихо произнес Анархист. — Полежи, приятель, может, придумаешь что-то поинтереснее, чем с пустыми руками на вора идти.

С минуту он смотрел на лежащего без движения гостя, затем начал действовать. Достал из комода веревку, со стола стянул нож, опутал веревкой руки и ноги полковника, притянул остатками веревки к батарее отопления. На всякий случай пощупал пульс, после чего вышел из комнаты и запер ее на ключ. Для надежности притащил из соседней комнаты увесистую металлическую полку и подпер ею дверь. Удовлетворившись результатом, Анархист улыбнулся и сбежал по ступеням вниз.

Ранним утром Стас Крячко вышел на платформу пермского вокзала, размял ноги, потянулся и глубоко, с облегчением вздохнул. Долгий переезд утомил до чертиков. В поезд он сел в ночь с четверга на пятницу, а на конечную станцию прибыл в субботу. Больше суток под стук колес кого хочешь утомят, а если прибавить к этому неработающий кондиционер при жаре в тридцать четыре градуса, станет совсем «весело».

С соседями Крячко тоже «повезло», как никогда. Три джентльмена среднего возраста, возвращающиеся в родной город со столичных заработков, стали серьезным испытанием нервной системы. С часу ночи до восьми утра первого дня пути они пили «горькую», закусывая чесноком и копченой селедкой, после спали до позднего вечера, а с вечера решили продолжить возлияния, сменив водку на дешевое пиво все с той же копченой селедкой.

Всю дорогу амбре в купе умиляло своей свежестью, громкие голоса пьяных мужиков врезались в уши, как отбойные молотки, а под конец к запаху и гомону прибавилась навязчивая отечественная эстрада, скудным словарным запасом способная потягаться с лексиконом Эллочки-Людоедки из творения Ильфа и Петрова. Поначалу Крячко пытался бороться с соседями, но очень скоро понял, что это бесполезно, и смирился. Поспать ему удалось не больше трех часов, в предыдущий день, насыщенный делами и заботами, отдохнуть тоже не удалось, так что на пермскую землю Стас ступил в состоянии легкого транса.