— Хотите выпить? — спросил Фил.

— Да.

— Я тут налегаю на «Бад лайтс».

— Тогда и я возьму, но обычный.

— Начос?

— Сами уже ели?

— Нет.

Тогда она кивнула — закуска ему не помешала бы.

— Начос — это хорошо.

Фил подозвал официантку в судейской рубашке (так здесь подчеркивали название бара — «Любите зебр») с глубоким вырезом. На бейджике значилось «Ариэль», на шее висел свисток, глаза для полноты образа были подведены черным. Уэнди, правда, никогда не видела подобной раскраски у арбитров — только у игроков, но эта мешанина не могла служить поводом для серьезных придирок.

Заказали.

— А знаете… — начал Фил, глядя вслед официантке.

Уэнди опять не стала торопить.

— Я ведь работал в таком заведении. Ну, не точно в таком — в сетевом, там бар по центру. Видели, наверное, внутри все в зеленых тонах, и стены украшены в духе беззаботных времен.

Она кивнула: видела.

— Там я, когда стоял за стойкой, и встретил Шерри. Бойкая; такие тут же представляются и спрашивают: «Не хотите ли начать вот с этой закуски?» — компании вечно что-то продвигают.

— Разве вы не из богатой семьи?

Фил чуть усмехнулся и запрокинул уже пустую бутылку, извлекая последние капли. «Сейчас еще по дну похлопает», — подумала Уэнди.

— Видимо, родители считали, что мы должны работать. А где вы сегодня были?

— У ребенка в школе.

— Зачем?

— Подготовка к выпускному.

— В колледж уже приняли?

— Да.

— В какой?

Уэнди заерзала.

— Фил, для чего вы меня вызвали?

— Неудобный вопрос? Извините.

— Просто предлагаю перейти к делу — поздно уже.

— Извините, ударился в размышления. Смотрю на нынешних детей — им продают ту же идиотскую мечту, что и нам: учитесь прилежно, получайте хорошие оценки, готовьтесь к выпускным экзаменам, занимайтесь спортом (в колледже это любят), обязательно посещайте внеклассные занятия. Делайте все, лишь бы попасть в самый престижный университет из возможных. Будто первые семнадцать лет жизни — подготовка к приему в «Лигу плюща».

Верно. Уэнди и сама это знала. Для любого жителя пригорода последние школьные годы — сплошной караван писем из колледжей. Одни с отказом, другие с согласием.

— Вот мои бывшие соседи, — продолжал Фил. Его язык стал заплетаться еще сильнее. — Принстон. Элита. Кельвин — черный. Дэн — сирота. Стив — нищий. Фарли — один из восьмерых детей (большая семья, католики, синие воротнички). Всем нам удалось поступить. И все мы не были ни спокойными, ни счастливыми. Самый счастливый, кого я знал в школе, пошел в ближайший к дому университет, бросил на втором курсе и до сих пор работает в баре. Из моих знакомых это самый довольный жизнью сукин сын.

Фигуристая официанточка принесла пиво.

— Начос — через пару минут.

— Конечно, дорогая. — Фил улыбнулся — улыбнулся мило, и пару лет назад ему бы ответили тем же. Увы, не теперь. Он задержал взгляд на девушке чуть дольше положенного («Не заметила», — подумала Уэнди), а когда та ушла, поднял бутылку. Чокнулись.

«Хватит прелюдий».

— «Лицо со шрамом» вам о чем-нибудь говорит?

Фил постарался никак себя не выдать. Стал тянуть время: нахмурил лоб и даже спросил:

— Чего?

— Лицо со шрамом.