Слишком уж многого я хочу. Мало того что я заставил вас разом натолкнуться и на произведения Джефри Кертена, и на фотографии Роксаны Милбэнк. Предположение, что вам попадется еще одна газета, вышедшая на полгода позже, и вовсе лишено правдоподобия: а в ней содержится маленькая заметка, пять на десять сантиметров, оповещающая о том, что мисс Роксана Милбэнк во время турне «Венка из маргариток» очень тихо обвенчалась с мистером Джефри Кертеном, известным писателем. Далее заметка сообщает сухо: «Миссис Кертен решила оставить сцену».

То был брак по любви. Он был достаточно избалован, чтобы очаровать. Она — достаточно находчива, чтобы выглядеть неотразимой. Точно два бревна столкнулись на быстрине во время лесосплава, сцепились и дальше понеслись вместе. Впрочем, даже если бы Джефри Кертен продолжал творить еще лет двадцать, он не сумел бы измыслить сюжетный ход более странный, чем тот, который приключился в его собственной жизни. Даже если бы Роксана Милбэнк сыграла еще тридцать ролей и дала пять тысяч спектаклей с полным аншлагом, ей никогда бы не досталась роль столь счастливая и столь трагическая, как та, что выпала на долю Роксаны Кертен.

Целый год они прожили в отелях, перекочевывая из Калифорнии на Аляску, во Флориду, в Мексику, чередуя обожание с мелкими размолвками, купаясь в лучах его остроумия и ее красоты, — они были молоды и пылали нешуточной страстью; они требовали друг от друга всего, а потом отдавали все обратно в приливах самопожертвования и гордости. Она любила стремительные переливы его голоса и его бурную, беспочвенную ревность. Он любил ее сумрачное сияние, яркие белки ее глаз, теплую, лучезарную силу ее улыбки.

— Она вам нравится? — вопрошал он одновременно взволнованно и застенчиво. — Разве она не чудо? Видели ли вы когда-нибудь…

— Да, — отвечали ему с ухмылкой. — Она — чудо. Вам так повезло…

Прошел год. Они устали от переездов. Они купили старый дом и участок в двадцать акров рядом с городком Марло, в получасе езды от Чикаго; обзавелись маленьким автомобильчиком и въехали в новое жилище в первооткрывательском помрачении, которое посрамило бы самого Нуньеса де Бальбоа[21].

— А твоя комната будет здесь! — кричали они по очереди.

А потом:

— А моя здесь!

— А тут будет детская, когда заведем детей!

— И построим веранду, где можно ночевать, — ну, через год.

Они вселились в новый дом в апреле, а в июле к ним приехал на недельку ближайший друг Джефри, Гарри Кромвель, — они встретили его в дальнем конце длинного газона и в упоении потащили к дому.

Гарри тоже был женат. Его жена полгода как родила и все еще оправлялась у матери в Нью-Йорке. Со слов Джефри Роксана поняла, что жена Гарри вовсе не столь обаятельна, как сам Гарри: Джефри однажды виделся с ней и счел ее «пустоватой». Тем не менее Гарри прожил с ней уже почти два года и, судя по всему, был счастлив; в итоге Джефри заключил, что она, видимо, все-таки ничего.

— Я пеку печенье, — серьезным тоном сообщила Роксана. — Твоя жена умеет печь печенье? Мне кухарка как раз показывает, как надо. Я считаю, что каждая женщина должна знать, как печь печенье. Потому что это звучит совершенно обезоруживающе. Женщина, которая умеет печь печенье, никогда…