Тяжелыми шагами Терхузен мерил шлюпочную палубу, чуть сгорбившись под страшным грузом, легшим на его плечи. Только что из машинного отделения Шеллонг позвонил, что третья котельная затоплена. Они погасили огонь в топках. Вода уже дошла до почтового отделения, находившегося на высоте семи метров над килем.

Терхузен долго смотрел на небо и океан. Это конец! Может быть, ценой отчаянных усилий им все же удастся продержаться до прихода «Сити оф Лондон». Может быть!..

Он вернулся на мостик и приказал:

— Халлер! Готовить спасательные шлюпки. Женщин и детей будем высаживать.

Хенрики спустился на промежуточную палубу и поговорил с переселенцами. Все глаза в испуге глядели на него. Он беседовал с поляками по-польски, с русскими по-русски, с бородатыми мужчинами в длиннополых кафтанах — по-еврейски. Рослый, осанистый, элегантно одетый, он стоял, улыбаясь, перед ними, и его спокойствие и уверенность внушили этим людям доверие. Да и как было не поверить такому благородному господину, говорившему с ними на их родном языке!

Хенрики объявил им, что капитан приказал всем женщинам и детям высаживаться в спасательные шлюпки. Шлюпки очень большие и надежные — в каждой может поместиться шестьдесят человек, — а океан гладок как зеркало. Несколько пароходов спешат к ним на помощь, они уже близко и через какой-нибудь час их всех возьмут на борт.

Женщин и детей с промежуточной палубы повели на верхние. Они держались спокойно, предавшись неведомой им судьбе, только несколько женщин сердито бранились, а невыспавшиеся дети хныкали. Неуемное любопытство все еще гоняло Уоррена по палубам. Увидев это мрачное шествие женщин и детей, карабкающихся вверх по трапу, он сперва не поверил своим глазам. Ему показалось, что перед ним какое-то страшное видение, и он замер от ужаса. Конечно, он понимал, что ничего хорошего ждать не приходится, но если они уже начали высадку, значит, дело обстоит прескверно. Да, положение, видимо, очень серьезное! Уоррен почувствовал, что у него трясутся колени и пересохло во рту. Не забудь, Уоррен, что ты с семи часов вчерашнего утра, значит, почти двадцать часов на ногах, сказал он себе, желая оправдать свою слабость. И тут же подумал, что пора забрать из каюты бумаги.

В оранжерее наперебой жужжали взволнованные голоса. Уоррен увидел растерянные, бледные лица. Женщины нервно теребили цепочки и браслеты. Сюда, до этого самого тихого местечка, дошли слухи, будто капитан — видно, у него совсем сдали нервы — отдал приказ начать высадку. Какая непонятная спешка, ведь через час-два должен подойти «Сити оф Лондон»!

Пробегая по салонам и залам, Уоррен очень удивился, услышав звуки рояля, доносившиеся из дамской гостиной. Исполнение было настолько блестящее, что, он, пораженный, остановился. Фантастическая ночь! Люди, видимо, совсем тронулись: на прогулочной палубе играет оркестр, в то время как жены и дети переселенцев уже поднялись на шлюпочную палубу, ожидая высадки, а здесь кто-то в полном душевном спокойствии играет на рояле!

Уоррен заглянул в полуоткрытую дверь гостиной: там за роялем сидел Райфенберг и играл. Опьяненный собственной игрой, он в экстазе закрыл глаза, запрокинув лысую, загорелую голову.