Правительства должны считаться с реальностью, в которой многие финансовые учреждения не следуют принципу правильного воззрения, фокусируют свои усилия на получении краткосрочной прибыли, а также на использовании любых лазеек для этого, будь то в масштабе своей страны или в международном масштабе.

Всеобщая ответственность означает, что правительства должны принимать нормативно-правовые акты и вести политику, учитывая интересы не только своих стран, но и всего мира. Вот почему я выступаю в поддержку организации социально ответственной экономики свободного рынка[67].

На протяжении большей части жизни меня притягивала социалистическая или коммунистическая система, поскольку мне была понятна ее цель: обеспечение достойного уровня жизни и справедливости для всех. Меня привлекало равноправие, которое должна была обеспечить эта система; большие различия между уровнем жизни людей недопустимы.

Коммунистическая система провозглашала своей целью устранение бедности и развитие братских отношений между людьми в каждой отдельной стране и между разными государствами. С течением времени я понял, что страны, в которых действует коммунистическая система, не только не достигли этой цели, но даже и не пытались это сделать. Напротив, в таких странах приостановлен процесс развития и упразднена свобода слова. Убежденный в том, что исходная цель была правильной, я, тем не менее, увидел серьезные недостатки такой системы.

Мое понимание коммунистической системы углубилось во время встреч с председателем Центрального комитета Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуном. Как человек, Мао произвел на меня большое впечатление. Он разъяснил мне суть коммунизма, но я и не догадывался тогда, что это командно-административная система, основанная на централизованном планировании экономической деятельности.

Мао Цзэдун убеждал меня, что в такой системе отсутствует эксплуатация рабочих капиталистами, и я несказанно этому обрадовался. В то время я не понимал, что отмена частной собственности приведет к появлению собственности государства, управляемого партийной элитой, которая учредит свою командно-административную систему и будет править точно так же, как в прошлом правили аристократы. Нам всем известно, что это привело к многочисленным нарушениям прав человека.

Мао Цзэдун пригласил меня принять участие в одном из собраний его кабинета министров. Мне особенно запомнился тот факт, что когда Мао предложил членам кабинета высказать свои предложения относительно улучшения эффективности работы правительства, никто не проронил ни слова.

После этого Мао показал всем полученное им письмо, где шла речь о множестве серьезных проблем, с которыми столкнулся народ Китая. У меня создалось впечатление, что Мао искренне заботится о благополучии китайского народа.

Я воспринимал его как выдающуюся личность и некоторое время восхищался им.

Мое мнение о Мао радикально изменилось после его слов о том, что религия — это яд. Он знал, что я буддист, поэтому сказанное им я расценил как свидетельство неискренности его дружеского отношения ко мне.