Сильная бомбежка минувшей ночью, хотя мне кажется, ближе чем в полумиле ни одна бомба не разорвалась. Впрочем, достаточно уже простого свиста разрезающей воздух бомбы – удивительно, в какое смятение приходишь. Стены дома содрогаются, посуда на столе дребезжит. Правда, теперь немцы сбрасывают крупнокалиберные бомбы. Об одной, той, что упала, не разорвавшись, недалеко от Риджент-парка, говорят, что она была «величиной со стоячий почтовый ящик». Почти ежедневно вечерами, по крайней мере однажды, выключается свет, не внезапно, вспыхнув напоследок, как бывает при замыкании, а постепенно, чтобы через пять минут снова загореться. Почему свет тускнеет, когда бомба пролетает недалеко от линии электропередачи, никто, кажется, не знает.

15.10.40

Пишу в Уоллингтоне после почти двухнедельной болезни, вызванной отравлением. Новостей немного – то есть только события мирового масштаба, ничего хоть сколько-нибудь серьезно касающегося меня лично.

В Уоллингтоне сейчас одиннадцать эвакуированных детей (изначально было двенадцать, но один ребенок сбежал, и его пришлось вернуть домой). Все из Ист-Энда. Одна девочка, из Степни, сказала, что ее деда разбомбили семь раз. Славные на вид ребята и ведут себя вполне прилично. Тем не менее кое-кто по привычке ворчит. Например, на семилетнего малыша, которого разместили дома у миссис…[192]

– Грязный чертенок, вот кто он такой. Мочится в постель и пачкает штаны. Будь я его опекуншей, носом бы ткнула в собственные какашки, этого грязного чертенка.

Разговоры насчет количества евреев в Бэлдоке…[193] утверждает, что среди тех, кто спускается в метро во время бомбежек, преобладают евреи. Надо проверить.

В этом году, несмотря на засуху, хороший урожай картошки, чему следует радоваться.

19.10.40

Невыразимое чувство подавленности при виде ежеутренних костров из газет годичной давности – оптимистические заголовки, вспыхнув напоследок, превращаются в дым.

21.10.40

Д.[194], имея в виду плакаты, развешанные на стенах станций метро, – «Будь мужчиной» и все в этом роде (то есть здоровых мужчин просят не искать здесь убежища, уступая место женщинам и детям), говорит, что по Лондону гуляет шутка в том роде, что такие объявления нельзя писать по-английски.

Вечерние передачи Пристли[195] по воскресеньям, в которых усматривают пропаганду социалистических идей, сняли с эфира явно по настоянию партии консерваторов… Из этого, похоже, следует, что команда Моргессона[196] собирается праздновать свое возвращение.

25.10.40

На днях приглядывался к людям, заполнившим во время бомбежки станции метро «Чэнсери Лейн», «Оксфорд Серкус» и «Бейкер-стрит». Не все из них евреи, но показалось, что в процентном отношении их больше, чем обычно при таком, как это, скоплении народа. Что дурно, так это, что евреи не только бросаются в глаза, но стремятся быть замеченными. Боязливая еврейка – точь-в точь карикатура из газетного комикса, – протискивается вперед из дверей вагона на платформу «Оксфорд Серкус», расталкивая при этом всех на своем пути. Эта картинка заставила меня вернуться в парижское метро, каким оно было в былые времена.