Она отдышалась, приняла в воде вертикальное положение. Ее голова сливалась с шишковатым обрывом. С него свисали бороды травы. Ульяна не промахнулась, всплыла в том самом заливчике, который наметила. Заросли камышей располагались справа и слева, а там, где она очутилась, водную поверхность покрывал плотный слой ряски. Она прижалась к обрыву, слилась с ним, вцепившись в подвернувшийся выступ. Оставалось надеяться, что ее голову не разглядят в полумраке – всего лишь дополнительная шишка в обрыве. Фонарей у местных жителей, похоже, не было. Ульяна восстанавливала дыхание и молилась – хоть бы прокатила ее затея, хоть бы прокатила…
Существа, похоже, были обескуражены. Девчонка вполне могла утонуть – в ее-то состоянии… Она напрягала зрение, старалась не замечать, что лютый холод пробирает до костей. Она всматривалась до отчаянной рези в глазах. На дальнем берегу клубилась дымка. Там что-то шевелилось, сместилось на несколько шагов. Должны быть еще двое. Посыпалась земля практически над головой – Ульяна чуть не закричала от страха! Еще немного, и издала бы всплеск. Ее заморозило, она затаила дыхание. Возникло жгучее желание погрузиться в воду, но она терпела – в этом случае точно без шума не обойтись. Ее не видно, она под обрывом, ее заслоняет трава… Над головой недовольно заурчали – как-то не похоже, что этот звук издавал человек. Послышался хруст, посыпалась глина. Снова хрустнуло, тяжелые шаги – существо удалялось. И у этого типа с нервами были проблемы – он в сердцах что-то пнул. От обрыва откололся кусок глины с дерном, прочертил дугу и плюхнулся в воду. Ульяна зажмурилась. Существо уходило, издавая звуки злобы и разочарования, чавкала глина под ногами. Что-то упало в воду справа – и оттуда неслось раздраженное урчание. Ульяна сжала зубы – вот и третий. Судя по всему, в урочище обитали только трое существ. И опять она не могла их толком разглядеть!
Один из «сельчан» шел по левому берегу, второй по правому – оба удалялись. Бесформенные тени барражировали пространство – огибали изрезанные бухты, пропадали в зарослях прибрежной осоки и снова возникали. Иногда они попеременно вставали, пристально смотрели назад. Так и хотелось им крикнуть вдогонку: «Да утонула я, черти, утонула, валите отсюда!»
Находиться в воде уже было невыносимо – стылая среда охлаждала организм, ноги сводило. Ульяна терпела из последних сил. Через пару минут существ на берегу стало трое, они сбились в кучку. По воде разносились отвратительные звуки – клекот, визг, горловое «тувинское пение». Радости человеческой речи этим тварям были неведомы. Тем не менее они умудрялись общаться. Потом их силуэты стали удаляться в направлении деревни. Они таяли в дымке, пропадали, воцарялась тишина. Ульяну начало колотить от неконтролируемых рыданий… Все в порядке, она должна успокоиться. Твари сочли ее мертвой, ее никто не будет преследовать…
Она почти не помнила, как выбиралась из озера. Ее трясло, конечности совершали конвульсивные движения, игнорируя команды мозга. Она каталась по траве, пытаясь согреться, ее обуяла беззвучная истерика. В какой-то миг она сообразила, что реально сходит с ума, нужно учиться держать себя в руках. Ульяна вцепилась ногтями в дерн, сжала зубами пучок травы. Потом брела куда-то, спотыкаясь через шаг. Ее мотало, словно парусник в бурю, цепочка скал мерцала перед глазами, но упорно не желала приближаться. В итоге она вышла на дорогу, озаренную лунным свечением, брела по ней, видя перед собой лишь расступающиеся скалы. Когда не оставалось сил, она опускалась на все конечности, перемещалась на корточках. Она уже вышла из урочища, тащилась мимо сомкнувшихся скал. Ночь была в разгаре, туман сгинул, все пространство вокруг девушки озарялось словно днем. Никто ее не преследовал. Она заплакала навзрыд, когда увидела перед собой капот микроавтобуса…