– Ты что делаешь? – Я вздрогнула от неожиданности.

– Убираюсь. Не оставляй эти штуки у нее на виду.

– Я сам уберу. Иди в постель.

– Ты придешь?

– Сейчас. – Ты сел на табурет, включил лампу. Я коснулась твоего плеча, погладила по затылку, поцеловала за ухом. Ты вставил лезвие в резак, потянулся за металлической линейкой. Ты всегда задерживал дыхание во время работы. Я приложила ухо к твоей спине, прислушалась, как ты набираешь воздуха в грудь. – Прости, родная, не сегодня. Мне нужно закончить.

Несколько часов спустя я проснулась от странных звуков – медленно, одно за другим, лезвия падали в коробку. Звяк. Звяк. Звяк. Пауза. Звяк, звяк. Пауза. Я открыла глаза. Звяк. Звяк. Я повернула голову. Оказалось, металлический звук издают капли, падающие в водосточный желоб. Завыл ветер. Звяк, звяк. Звяк. Я представила своего малыша, его запах, ощущение маленьких пальчиков у меня во рту, кровь, вытекающую из теплого тела, – медленно, словно капли из неисправного крана. Я видела, как кровь проступает на нежной коже, течет извилистыми ручьями, скапливается в складочках крошечного тельца. Я вылизывала его, как рожок с подтаявшим мороженым; на вкус он был сладким, словно яблочное пюре, которым я кормила его летом, ставшим для него последним.

Утром я обнаружила тебя на полу в комнате Вайолет. Ты спал, укрывшись покрывалом из гостиной.

– Стук капель напугал ее, – пояснил ты за завтраком. – Бедняжку мучили кошмары.

Ты погладил нашу дочь по голове и налил апельсинового сока. Я вернулась в постель.

– Сегодня холодно. Разве у Вайолет нет варежек? – Твоя мама наклонилась и стащила с Вайолет мокрые ботинки. Она приехала на пару дней навестить внучку и сегодня забрала ее из школы. Вайолет сидела в луже тающего снега и отряхивала штаны.

– Варежки в рюкзаке. Она отказывается их носить.

Вайолет прошмыгнула мимо меня на кухню.

Твоя мама посмотрелась в зеркало, поправила прическу. Ей явно хотелось со мной поговорить.

– Учительница сказала, сегодня у Вайолет был трудный день. Она злилась, не хотела участвовать в занятиях.

У меня екнуло сердце.

– Это повторяется не в первый раз. Когда я расспрашиваю Вайолет, она отмахивается. Фокс считает, ей просто скучно в школе.

– Когда я пришла за ней, она сидела в дальнем углу двора совсем одна. Ни с кем не играла. – Твоя мама заглянула в кухню, чтобы убедиться, что Вайолет не слышит. – Еще и двух лет не прошло. Ты же помнишь, она любила его. Несмотря ни на что.

Несмотря ни на что. Эти слова меня удивили. Твоя мама раньше не вспоминала о гибели нашего сына. Может, она знает то же, что и я? Мне так хотелось считать ее своим союзником.

– Хелен, – прошептала я. – Фокс рассказывал о том, как погиб Сэм? Он говорил вам, что я видела?

Твоя мама отвернулась, нервно расправила складки пальто.

– Нет. Честно говоря, я не думаю, что могу говорить на эту тему. Я знаю, ты была там, ты пережила все это, но… я не могу.

– Вы сказали «несмотря ни на что», и я подумала…

– Я имела в виду, несмотря на то, что Вайолет с виду казалась равнодушной, – резко ответила она. – Несмотря на то, что она так спокойно вела себя, когда ты уехала. – Я бросила взгляд на кухню. Твоя мама понизила голос. – Я вовсе не собиралась тебя критиковать, Блайт. Знаю, ты прошла через ад.