Во-первых, он опасался нападать на Королевец, имея в тылу Вену, спешно собиравшую все силы против турецкой армии. Учитывая огромные потери турецких войск в сражении под Дьёром, их полководцы обоснованно опасались дробить свои силы, отправляя на Королевец часть своей армии. В такой ситуации победа над имперской армией вообще стояла под вопросом. Пока Вена не будет захвачена турками или Священная римская империя не перестанет быть опасной для турецкой армии, двигаться на север было опасно. Во-вторых, с запада и юга магаданское государство было окружено шведской территорией. Пусть бывшими землями Речи Посполитой, ныне оккупированными, но шведской территорией. И при попытке пройти сквозь шведские земли турки автоматически получали нового противника, силу которого вполне оценили на поле боя. Правда, с востока Западный Магадан граничил с Русью и Литовским княжеством, ныне огрызком Речи Посполитой. Но провести огромную армию по Полесью, через болота и реки, ни один турецкий полководец не решался. Да и характер поляков был им хорошо знаком, задиристые и гоношистые паны не упустят возможности поживиться за чужой счёт. Тем более что бедствуют который год и непременно будут выпрашивать деньги либо грабить обозы. То и другое Ахмед-бею не нравилось.
Вот уже месяц под стенами столицы Священной римской империи стояли турецкие войска, а послы императора Рудольфа, укрывшегося в Праге, осаждали столицы всех европейских государств, вплоть до Москвы, с просьбами о помощи. Елена Александровна, которой Анатолий чётко объяснил ситуацию, не скрывая, что будущее Западного Магадана висит на волоске, не паниковала. Однако распорядилась увеличить производство оружия и боеприпасов, организовала призыв на воинскую службу всех бывших рекрутов и продала послам из Вены десять тысяч ружей с патронами. Несмотря на все принятые меры, кошки скребли на душе наместницы в предчувствии катастрофы. Хотя она даже себе не могла признаться в том, что «солдафоны» оказались правы, соседние страны и правители ценят лишь силу своих соседей.
Сейчас, стоя у окна своего кабинета, Чистова очередной раз за последнее время почувствовала свою беззащитность, обиду на Европу шестнадцатого века, обиду на офицеров, так легко отдавших ей власть.
Кто им мешал всё оставить по-прежнему, кто не давал захватить этот остров да вернуться назад? – задавала себе вопросы наместница, словно забыв, что именно она едва не подняла вооружённый мятеж против своих друзей. Хотя, возможно, и забыла об этом неприятном факте своей жизни бывший завуч, мы легко забываем свои неудачи. Снова и снова перебирала женщина все возможные варианты действий по защите своей страны. Вспоминала, что можно сделать для обороны столицы, планировала, с каких кораблей можно снять пушки для усиления городской артиллерии. Прикидывала, откуда перевести рабочих для обновления старых укреплений и создания новых заграждений против конницы турок. Её размышления прервал звонок секретаря на прямой телефон.
– Что случилось? – В ожидании неприятных вестей голос наместницы был напряжён.