– Что сбывается?

– Ну ты индуску о чем просила?

– Я просила? – А ведь действительно. Что ж я дура такая! Надо было просить миллион, принца в мужья, яхту и слуг. Что ж я так лопухнулась, а?

– Ну чего молчишь? Говорить не хочешь?

– Я просила ее оставить меня в покое. – Гена на той стороне провода замер. Видимо, тоже молча согласился, что я дура.

– И что? – осторожно поинтересовался он. – Сбывается?

– Да вроде. Больше ко мне она во снах не приходит. Надеюсь, не придет и в жизни.

С Геной мы стали поддерживать отношения. Каждый месяц я звонила и спрашивала про состояние мамы. Там действительно произошло чудо. С пожилой женщины сняли диагноз, несколько светил сели писать диссертации. А она, счастливая, вкалывала на даче на грядках. Готовясь урожайностью войти в Книгу рекордов Гиннесса. Ларра Кумар не подвела.

Поэтому я совсем не удивилась, когда узнала, что наша народная поэтесса города Лобни – в декрете. И рожать в апреле. Как раз в годовщину эпопеи с порчей паспортов.

Прошло еще время, еще несколько лет. Конечно же, и я родила. Ближе к тридцати, как собиралась. И не мальчика, а красивую дочку. С русыми волосами и голубыми глазами. Не скрою, были у меня смутные сомнения. Проверяла ребенка. Подкладывала ей фотографии Тадж-Махала, танцевала индийские танцы, ставила фильмы с Митхуном Чакраборти. Но все обошлось. Смешарики нравились больше Болливуда, мои индийские пляски вызывали хохот, впрочем, не индийские вызывали такую же реакцию. А картинку с Тадж-Махалом просто измазали кашей. Спасибо, небо! У меня обычный, нормальный ребенок!!

И вот еду по Москве. Звонок от няни.

– Лена!! Счастье какое! Анечка сказала первое слово!!

– Ох ты ж… А меня дома нет. Что за слово? «Мама»? «Папа»?

Няня мнется. Виснет пауза.

– Нет. Не «мама». Аня сказала слово «сиси». Я ее ужином кормила. Пюрешкой из цветной капусты, а она отворачивается – и «сиси», «сиси»! Какие у меня сиси-то? В шестьдесят два года!

Через минут пять няня звонит снова:

– Аня отталкивает ложку и кричит: «Буйя, сиси»! «Буйя, сиси!» Ты скоро приедешь? А то уже и не знаю, что думать.

Зато я знала, что думать. Все же у меня был опыт полетов в Китай. Разворачиваюсь на месте и мчу домой.

Меня встречает измазанная в пюре рожица с сияющими глазами. И эта рожица тянет ко мне ручки и верещит: «Мама, мама!» И только я выдохнула с облегчением, как вдруг моя дочка выдает: «Мама, Нихао!!»

Может, наша индуска какой-нибудь портал реинкарнации открыла и забыла? Надо навестить Альбину с сыном. Попросить закрыть. А то переселяются тут всякие…

Ну и напоследок расскажу про самый, скажем так, опасный полет в США. Рейс на Вашингтон в годовщину 11 сентября.

Оранжевый уровень опасности. Где-то за час до прилета наш самолет заставили снизиться. Всех пассажиров усадить, пристегнуть. Открыть шторки на иллюминаторах. Мы сначала не поняли, что за ерунда такая. Не поняли и пассажиры. И как так – терпеть? В туалет до посадки не ходить? Тут же народ зашумел, начал вспоминать Женевскую конвенцию и права человека на пописать. Ну и, как водится у нас, даже те, кто не хотел, повскакивали со своих мест и бодро потопали к туалетам. Кто-то из чувства протеста, кто-то про запас.